Книга Дворец из песка - Анастасия Дробина

– Пашка, позови ребенка! – нервно сказала я, вглядываясь в темную полосу моря. Бьянка ускакала туда час назад и до сих пор не показывалась. – Она утонет!

– Такие не тонут, – без капли иронии сказал Шкипер, но все же встал и пошел к воде. Вернулся он через минуту, с Бьянкой на руках, посадил ее на песок и завернул в полотенце.

– Сиди, недоразумение…

«Недоразумение» высунуло из полотенца коричневую рожицу, улыбнулось, сморщив нос, и Шкипер невольно усмехнулся.

– Зачем ты ее забрал из приюта? – спросила я. – Там за ней хоть смотрели, а здесь что?

– Моим врагам такие смотры, – проворчал он. – Самого в интернат сдавали в те же годы. Ты видишь, что она разговаривать не умеет? До трех лет любовалась, что маманя в доме устраивала! Норка чего только не вытворяла, всякую шушеру в дом водила, проходной двор был…

– Но… что ты с ней делать будешь?

– Не знаю.

Я умолкла. В душе зашевелилось подозрение, что я для того и была вывезена из Москвы, чтобы… Но Шкипер, словно угадав мои мысли, сказал:

– Ты не обязана. Скажи «нет» – будет нет. Я тебе обещал – будешь жить где хочешь и как хочешь.

– Зачем «нет», если «да»? – помолчав, сказала я.

– Можешь нянек ей набрать целый взвод. Я-то в этом, как свинья в апельсинах…

– Ладно… разрулим как-нибудь.

– Да, нам еще с тобой жениться нужно, – между делом заметил он. – Ну, что ты морщишься, так удобнее будет! Мне тебе еще документы на гражданство делать!

– Шкипер, а можно «нет»? – опять заныла я.

– Можно «нет», но лучше «да», – моей же фразой ответил он. – И вообще, пошли домой, дитё уже спит.

Бьянка действительно заснула в своем коконе из полотенца. Солнце давно опустилось в море, и вокруг быстро потемнело. Шкипер взял на руки ребенка и, увязая в песке, зашагал в сторону дома. Я собрала одежду и пошла за ним.

Среди ночи нас разбудил истошный детский плач. Я, сорвавшаяся спросонья с постели, не сразу сообразила, что я не дома, и, решив, что плачет один из Милкиных детей, привычно кинулась в дверь. Но двери в положенном месте не оказалось, и я с налета ударилась о невидимую стену. За спиной послышалось приглушенное ругательство Шкипера: он натягивал джинсы. Я сразу все вспомнила, дождалась, пока Шкипер закончит со штанами и вылетит за дверь, и побежала за ним.

Внизу, в холле, горел свет. Прямо под лампой стояла совершенно голая Лу с рыдающей Бьянкой на руках и вопила, как сумасшедшая, на своем языке. Рядом стоял Яшка, неловко завязывающий на бедрах простыню и жмурящийся от яркого света. Один Абрек выглядел так, будто вовсе и не спал, и, застыв в дверях, обозревал бесстрастными глазами шоколадную грудь Лулу.

– Что ты орешь, дура? – мрачно спросил Шкипер, беря у Лу ребенка.

Бьянка обхватила его за шею, несколько раз сдавленно всхлипнула и успокоилась было, но, когда Шкипер сделал попытку передать ее мне, заверещала с новой силой, перекрыв даже Лулу. Та, освободившись от девочки, заголосила еще громче и принялась размахивать руками, как ветряная мельница.

– Шкипер, скажи ей, чтобы запахнулась, мужиков полно… – вполголоса сказала я.

– Да чего они там не видали… – проворчал Шкипер и посмотрел на Яшку. – Уводи уже эту лярву, башка лопается. Недотрахались, что ли?

– Дотрахаешься тут с вами, – с досадой буркнул Яшка, схватил Лулу поперек талии, вскинул на плечо и понес наверх. Абрек молча развернулся и вышел за дверь: он, видимо, сидел где-то во дворе. Я успела увидеть в дверной щели черную ветвь дерева и огромную, рыжую луну.

– Я ее возьму… м-м… к нам?.. – Шкипер неуверенно посмотрел на меня.

– А как же?! – другого варианта, на мой взгляд, и быть не могло. – Давно это у нее?

– С самого начала.

– И как же ты…

– А что я?! – огрызнулся Шкипер. – Меня дома нет все время! Для чего, думаешь, я эту блядь жигановскую здесь держу?! А Лу тоже мало радости среди ночи вскакивать, у ней другие интересы…

– Слушай… а почему она с Яшкой спит? – вдруг вспомнила я.

– Она со всеми спит, – невозмутимо ответил Шкипер, поднимаясь по лестнице с Бьянкой на руках. «И с тобой?» – чуть было не спросила я, но вовремя удержалась.

Оказавшись в постели между нами, Бьянка довольно быстро уснула и лишь изредка ворочалась и судорожно всхлипывала. Шкипер, кажется, тоже спал: по крайней мере, не шевелился и не курил. Ко мне же сон не шел; я всю ночь следила за медленным лунным лучом, путешествующим по комнате, и думала о жизни вообще и о нас со Шкипером в частности. А под утро, когда я с трудом задремала, мне незамедлительно приснился Степаныч, поедающий пельмени на нашей кухне в Москве, который сказал мне только одно слово: «Дура».

Я тут же проснулась, сердитая и разочарованная: дед приснился мне впервые со дня своей смерти и, на мой взгляд, по такому случаю мог бы сказать что-нибудь новенькое. Был уже рассвет, на розовеющей стене начали проявляться размытые тени ветвей. Я повернулась. Шкипер спал на спине, бесшумно и неподвижно. Бьянки у него под боком уже не было: видимо, пока я спала, он отнес девочку в ее постель. Я старалась подниматься как можно тише, но стоило мне спустить ноги с кровати, как послышался спокойный, ничуть не сонный голос:

– Куда ты?

– Шкипер, ты вообще спишь когда-нибудь?!

– Сплю. Ты тоже ложись, еще рано.

– Нет. Я кофе хочу.

– Ну и лежи, я сделаю.

– Чего?! – в ужасе вскочила я. Цыганское воспитание тети Ванды проснулось, как всегда, в самый неподходящий момент: я представить себе не могла, что мужчина – мужчина!!! – будет приносить мне кофе в постель. Когда же я спохватилась, что я не цыганка и Пашка мне практически не муж, а следовательно, сейчас имею полное право возлечь в изящную позу и томным голосом потребовать кофе со сливками, было поздно: Шкипер заржал. Он тоже много времени проводил среди цыган и, разумеется, все понял.

– Заткнись! – рассвирепела я, запуская ему в голову подушку. Он ловко поймал ее одной рукой и деловито сказал:

– Кофеварка знаешь где, романы чай?[1]

– Найду, – буркнула я уже из-за двери. Вслед мне Шкипер ехидно засвистел «Две гитары за стеной…», но возвращаться и продолжать подушечный бой мне не хотелось.

Я уже заканчивала варить кофе, когда на кухню вошел Абрек. Он, видимо, не рассчитывал обнаружить там меня и, заметно растерявшись, шагнул обратно.

– Ты куда? – удивилась я. – Кофе хочешь?

– Н-н-эт… Александра Николаевна, я – потом…

– Сам ты «Николаевна»! – разозлилась я. – Посмотри, я целое ведро сварила! Выливать, что ли, теперь?!

Абрек неуверенно пожал плечами, но протянутую кружку все же взял. Видимо, по поводу кофепитий с хозяйской женщиной никаких инструкций у него не было. В момент, когда я передавала ему кружку, я вдруг почувствовала то, что чувствую всегда, с самых ранних лет. И не сообразила, что лучше, может быть, промолчать.