Книга Влюблён до смерти - Анна Жнец

Дверь открылась. В кабинет вошла Эстер — причина его нескончаемой головной боли. Растрёпанная и опять подшофе. С её появлением в морскую свежесть воздуха вплелись едва уловимые запахи полыни и спирта. Он ощутил их потому, что обоняние жнецов обострено до предела, и всё же… 

«С этим надо что-то делать».

— Эстер?

Она смотрела в пол. 

— Вы что-то хотели?

Он отодвинулся от стола и развернул кресло в её сторону. Подчинённая остановилась между его ногами — так близко, что кровь отлила от головы и устремилась туда, куда не следовало. 

Он лихорадочно думал о том, насколько форменные штаны скрывают возбуждение и как незаметно отодвинуться, не привлекая внимания к своему состоянию. 

И тут Эстер опустилась на колени.

— Что вы, Смерть побери, делаете? 

Молох вскочил как ошпаренный, потянув её вверх.  

Она так много выпила? Или он своим поведением невольно ввёл её в заблуждение? Может, Эстер решила, что должна заплатить ему за помощь?

 — Эстер! Взгляните на меня. Почему вы…

— Заткнись и возьми меня уже.

Поцелуй обжёг. Молох собирался её оттолкнуть. Честно собирался сделать это первые две секунды, а потом руки сами собой сомкнулись на тонкой талии, прижали ближе, буквально впечатали девушку в его тело. 

В Бездну!

Она хочет его! Это видно. То, с какой страстью, почти злостью она терзала его губы, завело до красных вспышек перед глазами. Очки, пиджак полетели в угол. Туда же отправились сомнения и здравый смысл. 

Целуя Эстер, перехватывая инициативу, он сорвал с шеи галстук, смёл со стола документы и водрузил на него свою будущую любовницу.

Никогда ещё он не чувствовал себя настолько счастливым, настолько свободным, как сейчас, в этот момент, когда стоял посреди бумажного хаоса, в расстёгнутой рубашке, непривычно растрёпанный, и, рыча, целовал девичьи ноги, устроенные на его плечах.

«Эстер! Моя!»

Глава 13

Они хотели сделать из неё жертву. Думали, она будет молча сносить побои и насмешки, как плаксивая Бриттани. 

Всё началось с обидных подколок.

«Смотрите! Смотрите! У Альмы передник грязный. А сзади что это? Пятно? К тебе пришла Кровавая фея?»

Будто в сиротском приюте Ибельхейма «Голубые холмы» кто-то из воспитанниц мог позволить себе выглядеть неопрятно. Как же. Чтобы потом в наказание вручную отстирывать двести таких передников или, ползая на коленях с тряпкой, драить весь первый этаж?

Что до Кровавой феи… Подкладки из марли и ваты — роскошь для благородных алий. Воспитанницы «Голубых холмов» бельё набивали простыми  тряпками, так что пятна на юбках в приюте не были редкостью.

Подумаешь! Вон Лилу в свои пятнадцать до сих пор не созрела. Её кровавые следы на платье только обрадовали бы.

Насмешки Альма сносила гордо и молча. Наверное, поэтому хищницы ошибочно углядели в ней лёгкую добычу.

Прежняя жертва им быстро наскучила. Её и бить было не интересно: чтобы заставить рыдать, хватало недоброго взгляда. А уж если замахнуться, несчастная сжималась на полу в жалкий комок и, плача, закрывала руками голову. 

«Скучная-скучная Бриттани» — так хищницы называли её между собой. 

На вопли сбегались воспитательницы и задавали трёпку. Но зачинщиц возможное наказание не пугало: в приюте царила скука смертная, и сиротки развлекались как могли. 

Строгий режим, тяжёлая рука учительницы, линейка, опускающаяся на ладонь с пронзительным свистом, миска пересоленной каши на завтрак, на ужин — чёрствый хлеб. Злость копилась в детских душах, как пар под крышкой котла, и требовала выхода. Точки приложения.

И вот на уроке в Альму летела бумага, смятая в ком. На пути из-под парты внезапно появлялась нога в тяжёлом ботинке и чёрном чулке. Тетради исчезали и находились в коридоре под лестницей или в уборной, в ведре для мусора.

Когда в очередной раз Альма обнаружила свои вещи на полу под партой, то, не долго думая, схватила учебник и врезала обидчице от души. Возможно, пакость ей устроила другая хищница, а вовсе не эта, да только Альме было уже безразлично: кто попался под горячую руку, тот и получил. Пусть видят: подлость не останется безнаказанной.

Дерущихся разнимали учителя. Всю следующую неделю Альма отскребала ржавой металлической губкой грязные кастрюли на кухне. Но бунт принёс результаты: с тех пор хищницы обходили несостоявшуюся жертву десятой дорогой.

Приют города Ибельхейма получил своё название благодаря живописным горам, размытым в призрачной дымке. Дымка эта и придавала им знаменитый бирюзовый оттенок. Ибельхеймские холмы встречались на почтовых открытках чаще, чем храм Морского Владыки — самый высокий на континенте. И даже чаще Водопада Дев, а тот в свою очередь приравнивался к чудесам света.

Так или иначе, любой дальниец хотя бы раз наблюдал на фотографии этот вид: цепочка гор на горизонте, голубоватая от тумана.

Известность месту принесли легенды. Говорили, будто там обитают урубы — демоны, охотящиеся на девственниц. Слухи будили интерес, распаляли воображение, и со временем в захудалый городок хлынул поток туристов. Каждому хотелось увидеть загадочные холмы собственными глазами.

Пустыри на окраине Ибельхейма застраивались. Кусты вырубались, и на их месте вырастали новенькие, наспех сколоченные гостиницы. Как грибы после дождя, появлялись кофе с деревянными столиками и лавочками на улице под навесами. Город расширялся, пытался соответствовать нуждам путешественников.

В приюте только и разговоров было, что про демонов. Как же — до холмов  рукой подать, а значит, опасность близко, буквально дышит в спину. Любая, чистая телом, может стать супругой уруба — жестокого существа с горящими глазами и душой чёрной, как ночь.

Вечером после отбоя девочки сбивались в стайки и щекотали друг другу нервы. Боялись они судьбы урубской избранницы или жаждали любовного приключения, сказать было трудно: брак с демоном не худший вариант, когда ты сиротка с Ибельхеймских холмов.

Общая спальня старшеклассниц представляла собой вытянутое помещение с рядами кроватей вдоль стен. Из единственного окна открывался вид на знаменитые горы. На фоне тёмного неба, при свете луны, они казались скорее серебристыми, нежели голубыми. Даже ночью над вершинами висела шапка тумана.

— Урубы питаются эмоциями, — возбуждённо шептала рыжая хищница, сидя на постели подруги и с опаской поглядывая в окно.

— Нет-нет, — возражала другая, — они забирают душу избранницы, когда она теряет… ну вы понимаете.

Девочки захихикали.

Альма плотнее закуталась в одеяло. В оживлённой беседе она не участвовала — отворачивалась к стене и притворялась, что спит. Воспитанницы «Голубых холмов» делились на хищниц, середнячков, жертв и изгоев. К последним и относилась Альма, вынужденная проводить свободное время в одиночестве. Даже плакса Бриттани делала вид, что не замечает её.