Книга Шоколадная вилла - Мария Николаи

– Своенравная натура – это очень мягко сказано. Но вполне возможно, что он извлечет урок из сегодняшнего происшествия. – Доктор Кац слегка коснулся пальцами шляпы в знак прощания. – Хорошего дня!

– Я сейчас провожу вас, – быстро сказала Бабетта.

Но доктор Кац покачал головой:

– Благодарю, я сам справлюсь.

Доктор направился к выходу, а Бабетта и Виктор подошли к двери кабинета Вильгельма Ротмана.

Горничная постучала и, получив ответ Ротмана, позволила Виктору войти, а потом тихо прикрыла за ним дверь.

Вильгельм Ротман сидел за большим письменным столом из лакированной лещины. В мраморной подставке лежало несколько письменных принадлежностей, среди которых толстая ручка с золотым пером, которой он, судя по всему, подписывал важные документы. Сбоку стояла серебряная чернильница.

– Я сейчас, – сказал предприниматель, сортируя некоторые документы.

– Разумеется, – ответил Виктор и сделал шаг в сторону.

В этом помещении все также было буквально пропитано богатством и элегантностью, начиная от настольной лампы из белого опалового стекла, выпуклая часть которой была украшена золотыми элементами, до встроенной мебели, шкафов, застекленных витрин и книжных полок, которые были расставлены вдоль двух стен. Виктор обратил внимание на новое юбилейное издание энциклопедии Брокгауза из семнадцати томов, наряду с сотнями других научных, исторических и литературных произведений. Эрудицию здесь демонстрировали напоказ. Рассеянный свет, пробивавшийся сквозь обрамляющие высокие окна тяжелые бархатные занавески, усиливал это впечатление.

На заднем фоне громко работал маятник богатых, до блеска отполированных напольных часов, и как раз громко пробил ровно час.

Вильгельм Ротман отложил документы, будто ждал этого сигнала, и присел на свой стул с подлокотниками.

Какое-то мгновение Виктор чувствовал на себе оценивающий взгляд, затем фабрикант поднялся и подошел к нему.

– Я думаю, мне не стоит представляться. Но не могли бы вы назвать мне свое имя?

– Виктор Райнбергер.

– Вы сегодня спасли моему сыну жизнь, господин Райнбергер.

– На самом деле я не сделал ничего особенного.

– Некоторое время назад я спросил Антона, что они делали у вокзала, – заметил Ротман. – Он не смог мне толком ничего объяснить, разумеется, мальчик очень взволнован. Однако он упомянул о маленьком костре, который они с Карлом разожгли и не могли потушить.

– Можно и так сказать. Я помог им тушить костер. Когда мы вышли со станции, на нас понеслась упряжка.

– И вы оттянули Карла от лошадей. Они могли его растоптать.

– Я и сам безумно рад, что трагедии удалось избежать. Но увы, ваш сын еще какое-то время будет помнить о случившемся. Перелом будет болеть.

– В таком случае я ему не очень сочувствую. Он же просто неугомонный. Пусть это станет ему уроком. – Ротман подошел к небольшому буфету. – Разрешите предложить вам коньяк, господин Райнбергер! Или лучше водку? Грушевую? Сливовую? Яблочную?

– Благодарю, не откажусь от грушевой, – ответил Виктор.

Ротман налил две рюмки и протянул одну ему.

– Выражаю вам свою искреннюю благодарность, господин Райнбергер.

Они чокнулись рюмками. Виктор насладился легким жжением алкоголя в гортани и на мгновение закрыл глаза. Только сейчас, когда напряжение спало, он ощутил безумную усталость во всем теле.

– Присаживайтесь же, – предложил Ротман и указал на одно из кожаных кресел, которые вместе с сервировочным столиком стояли в углу кабинета.

Поблагодарив, Виктор присел.

– Вы не здешний? – спросил Вильгельм Ротман и опустился в кресло рядом с гостем.

– Нет, – ответил Виктор.

– Это слышно по интонации, с которой вы говорите. Намного сильнее, чем по отсутствию швабского акцента.

– Я из Пруссии.

– Вы понимаете местных людей?

Виктор рассмеялся:

– Уже да. Но поначалу было непросто.

– В Швабском Альбе вам было бы еще сложнее, – сказал Ротман. – В Штутгарте говорят изысканнее.

– В этом вы абсолютно правы. Но так далеко я еще не ездил.

– Как же вы здесь оказались, господин Райнбергер?

– Я решил попробовать что-то новое.

– В Штутгарте? Неужели Кельн или Гамбург не были бы более интересны в этом плане?

– Не думаю. К тому же у меня есть друг в городе, следовательно, мне было проще принять это решение. – Виктор выбрал путь полуправды. Он ничего не хотел рассказывать о своем прошлом. – Кроме того, Штутгарт хорошо развивается, – добавил он.

– Да, никто и подумать не мог, что швабы на это способны, – ухмыльнулся Ротман. – С виду они спокойные, иногда даже черствые. А затем вдруг открывается дверь какой-нибудь мастерской, и из нее выходит новое изобретение. Вы только вспомните Роберта Боша и его магнето высокого напряжения.

– Или Готтлиба Даймлера и его автомобиль.

– О, да вы неплохо разбираетесь в теме, – любезно заметил Ротман. – Жаль, что он уже ушел из жизни, этот Готтлиб. Однако его компаньон Майбах продолжает дело. Он постоянно что-то создает для этого эксцентричного австрийца Эмиля Еллинека. Вы о нем слышали, господин Райнбергер?

– Нет, еще не слышал.

– В один прекрасный день он появился в мастерской Майбаха и не отставал от него, пока тот не создал для него двухместный гоночный автомобиль, на котором он в 1901 году участвовал в гонках в Ницце. И сразу же выиграл. С тех пор автомобили Майбаха, кстати, и называются «мерседес», в честь дочери Еллинека.

– Позвольте задать вопрос, есть ли у вас такой автомобиль, господин Ротман?

– О да! – Глаза фабриканта заблестели. – Уже два года, «мерседес», тридцать пять лошадиных сил. Один из первых этой серии. Уже выпустили «Симплекс», но он, наверное, и стоит целое состояние.

Виктор воодушевился:

– Все, что касается техники, очень меня интересует. К сожалению, у меня никогда не было возможности получить соответствующие знания.

– Если вы в этом хоть немного разбираетесь, то у нас в городе есть прекрасные возможности, господин Райнбергер.

– Вы из Штутгарта, господин Ротман?

– Да, я здесь вырос. Однако я провел два года в Париже, прежде чем начал работать на шоколадной фабрике своего отца. Каждый, кто хочет производить невероятно хороший шоколад, должен поработать в Париже. Налить вам еще? – спросил он и приподнял свою пустую рюмку.

Виктор кивнул, и Ротман налил ему вторую рюмку водки.

– Господин Райнбергер. Я хотел бы выразить вам свою благодарность, конечно же, не только словами. Я думаю о вознаграждении в размере 400 марок. Вы согласны?