Книга Правда о Салли Джонс - Якоб Вегелиус

~

Полное имя Жорже было Жорже Амадеу Томаш да Кошта. Я прочла это на фотографии, которая висела в алькове у Анны. На снимке Жорже был одет в какую-то форменную одежду и самоуверенно улыбался.

– Мой Жорже – смотритель в трамвайном депо, – с гордостью сказала Ана, когда показывала мне эту фотографию через несколько дней после его визита.

Мне было не очень понятно, чем занимается смотритель. Честно говоря, я этого до сих пор так и не поняла.

Синяк на руке Аны стал бледнеть. Она с большой нежностью рассказывала о том, какой молодец ее Жорже и какая важная у него работа. Ана и Жорже были помолвлены уже пять лет и собирались пожениться, как только Жорже съедет от своей старой матери.

– Он так добр к своей матушке, – говорила Ана. – Сейчас она нуждается в нем больше, чем я. А я могу и подождать.

Я сразу поняла, что за тип этот Жорже. Настоящий мерзавец. И я не изменила своего мнения о нем. Пока я жила у Аны, он приходил к ней примерно раз в неделю. Чаще всего – среди ночи, и по его шагам на лестнице было ясно, что он пьян. И всегда, заслышав его шаги, я была вынуждена сломя голову прыгать в окно.

– Я не хочу, чтобы Жорже тебя видел. Так будет лучше и для тебя, и для него, – однажды объяснила мне Ана. – Понимаешь, Жорже не любит животных. Животных любят не все. И все-таки, несмотря на это, у него доброе сердце.

Но у Жорже было не доброе сердце. Иногда по субботам он приходил к Ане ужинать. Ана заранее покупала вино из Алентежу, доставала фарфоровые тарелки и готовила лейтан-а-байррада, жаркое из молочного поросенка. Это любимое блюдо Жорже, говорила она. Я же перед его приходом вылезала на крышу и ждала, пока он не уйдет. Только теперь я всегда держалась поблизости, на случай, если Ана меня позовет.

Мне было больно слышать, как он орет на нее. Он считал, что вино, которым она его угощает, слишком дешевое. Корочка на жарком – недостаточно хрустящая. А ее новое платье похоже на халат для уборки. Смотритель трамвайного депо Жорже всегда находил повод для недовольства.

Иногда, когда Жорже оставался ночевать, у Аны появлялись синяки на одной или даже на обеих руках. Но я никогда не слышала, чтобы она кричала или звала на помощь. Бывало, она плакала после его ухода. Однажды она сказала:

– Мне так жаль моего Жорже. В нем столько злобы.

Глава 12

Синьор Фидардо

По воскресеньям Ана не работала. Она наводила порядок дома, ходила в церковь и писала письма своей сестре, служившей миссионером в Африке. Вечером она часто готовила на ужин что-нибудь особенное.

В мое второе воскресенье у нее дома она рассказала, что к ужину мы ждем гостя. К счастью, не Жорже.

– Вечером к нам придет синьор Фидардо, – сказала Ана. – Он мой сосед. И добрый друг.

Ана сходила в гавань за покупками – она решила сварить рыбный суп. Пока мы вместе резали овощи, она немного рассказала мне про синьора Фидардо. Он был хозяином этого дома и сдавал чердачную комнату Ане. Сам он проживал на втором этаже, а на первом держал мастерскую. Синьор Фидардо делал музыкальные инструменты, в основном ручные гармоники. Он выучился этому делу еще мальчишкой в Италии. В юности он хотел эмигрировать в Америку, но дальше Лиссабона не добрался. Именно из Лиссабона уходили корабли в Америку. Ана точно не знала, но думала, что пока синьор Фидардо ждал в Лиссабоне отплытия, он встретил кого-то и влюбился. Как бы то ни было, он остался. Синьор Фидардо прожил в этом доме возле парка без названия почти сорок лет.

Я нервничала перед его приходом. Ана это заметила.

– Я уже говорила синьору Фидардо о тебе, – сказала она, чтобы меня успокоить. – Он никому ничего не расскажет. Даю тебе слово.

Ровно в семь вечера в дверь легонько постучали. Ана отворила, и в комнату вошел пожилой человек в ослепительно белом льняном костюме. То, что синьор Фидардо и есть человек в белом костюме, которого я видела из окна, я уже и так догадалась. В одной руке он держал бутылку вина и большой букет роз. В другой была гитара и кулек со сладостями из кондитерской «Граса».

Маленькая комната сразу наполнилась мускусным запахом его одеколона. Я чихнула. Я очень чувствительна к сильным ароматам.

Синьор Фидардо недовольно взглянул на меня. Потом повернулся к Ане:

– Обезьяна простужена? – спросил он. – В таком случае не лучше ли нам поужинать у меня? Я бы не хотел заболеть обезьяньим гриппом.

– Не говори глупостей, Луиджи, – сказала Ана. – Это Салли Джонс. И она будет ужинать с нами.

Перед тем как сесть за стол, синьор Фидардо протер сиденье стула носовым платком. Полагаю, он боялся, что к его белоснежным брюкам прилипнет обезьянья шерсть.

Как только на столе появились еда и вино, синьор Фидардо, казалось, забыл о моем присутствии. Они с Аной болтали о разных вещах – в основном о музыке и об общих знакомых. После кофе синьор Фидардо взял гитару и стал наигрывать печальную мелодию. Ана откинулась на стуле и запела.

Они музицировали до тех пор, пока в окне не показалась луна. Я сидела, поджав ноги, на диванчике и мечтала, чтобы песня никогда не кончалась. Синьор Фидардо играл с закрытыми глазами, и все недовольные морщины на его мрачном лице разгладились.

~

Синьор Фидардо ужинал с нами почти каждое воскресенье. Чаще всего угощение готовила Ана, а синьор Фидардо приносил вино и пирожные на десерт. Иногда он вызывался принести главное блюдо и покупал омара на рынке Рибейры в порту.

После ужина Ана пела, а синьор Фидардо аккомпанировал ей на гитаре или на ручной гармонике. Он замечательно владел обоими инструментами. Чаще всего Ана пела грустные фаду. Я слышала, как Роза в «Пеликану» поет те же самые песни, но у нее получалось совсем не так выразительно и проникновенно, как у Аны. Когда Ана пела, можно было забыть о своих печалях и обо всем вокруг.

Синьор Фидардо хотел, чтобы Ана выступала на сцене.

– Ты самая одаренная фадистка во всей Алфаме. Нет, во всем Лиссабоне! Да что там, во всей Португалии! Нельзя скрывать от мира такой талант!

Судя по Аниным щекам, ей было очень приятно это слышать, но она всегда отвечала одно и то же:

– Мне нравится петь дома. Сцена не для меня.

– Кьакьере! Ерунда! – восклицал синьор Фидардо. – Это все Жорже! Это он тебе запрещает! Думаешь, я не понимаю?

Но Ана не желала говорить на эту тему.

Со временем я поняла, что синьор Фидардо – лучший друг Аны. Поэтому я решила, что постараюсь его полюбить. Но только совсем немного. Потому что сам он меня не любил.

– Бог знает, сколько всякой дряни копошится в шкуре этого чудовища, – как-то раз пробормотал он, окинув меня недовольным взглядом.