Книга Все в его поцелуе - Джо Гудмэн

Подлокотник кресла-качалки, на котором он сидел, внезапно показался Уэсту неустойчивым. Не спуская с нее взгляда, он опустился на сиденье.

– С чего бы мистеру Риджуэю озадачивать меня какими-то вопросами относительно вас? И что за содержание?

– Вы, я надеюсь, понимаете, что мое содержание в вашем ведении.

– Нет, не понимаю.

– Но ведь содержание входит в одну из обязанностей опекуна.

Уэсту не нравилось направление, которое принимал их разговор. Если бы он мог вернуть время назад, он бы предпочел ступить на проезжую часть при выходе из клуба чуть позже и оказаться под колесами экипажа.

– Тогда вам следует обратиться к вашему опекуну, – посоветовал он.

– Я и обращаюсь к нему.

Вот так удар! Он не смог вовремя сконцентрироваться, чтобы достойно его принять. Прямо кулаком в солнечное сплетение, и причем совершенно неожиданно! Еще никогда на боксерском ринге земля не уходила у него из-под ног, а сейчас именно это и произошло.

– Вы ошибаетесь, – заявил он.

– Думайте так, если вам хочется, – заметила она еле слышно, – но я не ошибаюсь.

– Я слышал.

Она улыбнулась виновато.

– Вам двадцать четыре года, – напомнил он ей.

– Да.

– В каком обществе сей возраст является недостаточным для того, чтобы вести свои дела без опекунов?

Рия продолжала улыбаться. Несколько вымученно. Она явственно ощущала его растерянность. Или страх?

– Ваш отец оставил довольно строгие распоряжения относительно того, что потребуется для моей независимости. Он говорил о моем легкомыслии, хотя учитывая тот факт, что я осталась ребенком, когда умерли мои родители…

– Сколько вам тогда было лет?

– Едва исполнилось десять.

– Вы сразу стали круглой сиротой?

– Да. Виной тому, как мне сказали, холера. Мои родители жили в Индии. Мой отец служил в полку, который размещался в Дели, и моя мама оставалась с ним. Я должна была ехать к ним как раз тогда, когда до Англии дошли слухи об эпидемии. Вскоре нам пришло сообщение, что они оба умерли.

Уэст подумал, что Рия говорит о случившемся отстраненным тоном не зря. Он понимал, насколько ей трудно.

– Нам? Кому это – нам? – спросил он, осторожно понуждая ее к дальнейшему рассказу.

– Мне и моему деду. Я жила у него в то время. Его покойная жена приходилась сестрой матери вашего отца.

Вот что услышать больнее всего!

– Вы хотите сказать, что она считалась теткой герцога.

– Да.

– Вы могли бы так прямо и сказать.

Рия удивленно приподняла идеально очерченные брови:

– Мне кажется, я так и сказала. Мне следует нарисовать для вас фамильное древо? Соединить…

Он вскинул руку ладонью наружу:

– Умоляю, не стоит. Значит, мы родственники.

– Двоюродные.

– Дальние, – уточнил он.

– Вы правы.

Уэст откинулся на спинку кресла и прижал ко лбу прохладный хрусталь бокала. Он закрыл глаза, замер на какое-то время, после чего поставил бокал на стол и открыл глаза вновь. Рия пристально наблюдала за ним, и ей казалось, что она знает, как ему сейчас плохо. Он даже не попытался сделать вид, что ее слова здорово его расстроили.

– Почему вы тогда не остались с дедом? Вы ведь уже находились под его опекой.

– Здоровье его уже в то время сильно пошатнулось. Никто не ожидал, что он переживет своего правнука. Именно поэтому я собиралась ехать к родителям в Индию. Другой причиной явилось то, что родители не назначили его моим опекуном в своем завещании. Они ясно дали понять, что не хотели бы, чтобы я оставалась с ним.

– Как насчет других ваших родственников? Других бабушек или дедушек?

– Они умерли до того, как я родилась. Как видите, фамильное древо с моей стороны имеет маловато крепких ветвей.

– Похоже на то. – Он допил все, что оставалось у него в бокале, и поставил его на стол. – Прискорбный факт.

– Герцог – мой опекун.

– Понятно. – Уэст усмехнулся. – До меня уже дошло.

Рии так не показалось. Он не производил впечатление человека, успевшего осмыслить сказанное.

– Налить вам еще бренди? – предложила она.

– Умоляю вас, не пытайтесь мне угодить. Во-первых, вы мало чем можете мне помочь, а во-вторых, проявлять заботу уже слишком поздно.

Она больше ничего ему не предлагала, предоставляя хозяину дома в тишине осмыслить очередное свидетельство того, как круто меняется его жизнь со смертью отца. Он не слишком хорошо справлялся с ситуацией, а ведь главного она еще так и не сказала. Пора переходить к непосредственной цели ее приезда. Рано или поздно до него дойдет, что она не стала бы пускаться в столь длинный и трудный путь лишь ради того, чтобы напомнить ему об обязанностях, связанных с опекунством. Отправляясь в Лондон, она считала, что мистер Риджуэй уже сообщил ему обо всем.

Уэст потер переносицу. Он устал, крепко устал. Но она наверняка устала стократ сильнее.

– Сдается мне, – произнес он, – что все остальное может подождать до утра. До начала церемонии у нас будет время. И вы мне все скажете. Вы ведь намерены присутствовать на службе в Вестминстере?

– Разумеется.

– Хорошо. Тогда у вас не будет возражений относительно перенесения нашего разговора на завтра.

У нее оставались возражения, но она предпочла за лучшее не начинать разговор сейчас. Слишком привлекательной представлялась перспектива растянуться в постели. И все труднее становилось сдерживать зевоту.

– Нет возражений, – ответила она. – Можно поговорить и утром.

Уэст кивнул, почувствовав облегчение от того, что усталость сделала ее более покладистой.

– Скажите, где в Лондоне вы заказали гостиницу. Я вызову для вас экипаж. – Кровь отхлынула у нее от лица. – О нет, – замотал он головой. – Только не говорите, что вы собирались остаться здесь.

Услышав его слова, Рия и в самом деле устыдилась собственной глупости.

. – Теперь мне ясно, – тихо пробормотал Уэст, – почему в возрасте двадцати четырех лет вам все еще нужен опекун.

– Вы несправедливы.

– Совсем напротив. Я сказал то, что любой подумал бы на моем месте.

– Я взяла с собой деньги на гостиницу, но мне казалось важнее встретиться с вами. Заказать номер я просто не успела.

– Я могу лишь повторить, мисс Эшби, что вы неверно расставляете приоритеты. То же можно сказать и о вашем выборе способа со мной познакомиться. И то и другое значительно умаляет ваши шансы на получение независимости. Я уж не говорю о том, что я просто мог вас сегодня зарезать.