Книга Все в его поцелуе - Джо Гудмэн

Она, в свою очередь, изучала его с не меньшей пристальностью, хотя и куда более осторожно. Она позволяла себе поглядывать на него, уверенная в том, что он не перехватит ее взгляд. Задача не из легких, поскольку он редко упускал ее из поля зрения. Она спрашивала себя, вполне ли он избавился от собственных подозрений или до сих пор думает, что она намерена причинить ему вред.

Но не в ее природе причинять кому-либо вред. Она скорее бы оступилась и упала, чем наступила бы на живое создание, будь то ящерица или лягушка. Однажды она позволила громадному волосатому пауку, обитавшему на чердаке, проползти по ее голой ноге, чтобы она могла стряхнуть его, оставив в живых. Прихлопнуть его книгой, что она держала в руке, у нее не хватило духу.

Уэст не знал ее – она понимала. Да и откуда ему знать?

Насколько ей известно, за все двадцать лет он ни разу не вспоминал о ее существовании. Удивительно, как он вообще смог догадаться, кто она такая.

– Как вы узнали меня, когда я вышел из клуба? – спросил Уэст.

Рия почувствовала, как краска заливает щеки. Она решила слукавить.

– Я слышала, как привратник назвал вас «ваша светлость».

– Паладин тоже пришел сегодня в клуб.

Она не имела представления о том, кто такой Паладин.

Надо полагать, что он тоже имел титул герцога и соответственно заслуживал такого же обращения. Затянувшаяся пауза била по нервам.

– Значит, не Риджуэй описал вам меня, – прервал молчание Уэст.

Рия мысленно выбранила себя за то, что не догадал ась дать самое простое объяснение. Но правда состояла в том, что в то время как он забыл ее на двадцать лет, она его не забывала. – Мистер Данлоп мне намекнул, – заявила она.

Рия видела, что Уэст обдумывает ее заявление. Она поняла, что версия неплохая, поскольку Уэст готов поверить, что Данлопа можно подкупить. И ее версия неплохо объясняла нерешительность Реи. Он мог подумать, что она не хотела выдавать Данлопа. Когда Уэст тихо пробурчал что-то, она поняла, что он проглотил наживку.

Как она могла рассказать ему, что выросла, постоянно спрашивая о нем? И хотя те, кто ее окружал, не желали говорить с ней о нем, их нежелание лишь будоражило ее любопытство. И делало ее более осмотрительной. Во время визитов в Амбермед вместе с родителями, которые тогда еще не умерли, они всегда заезжали в деревню, а в деревне всегда находились те, кто с удовольствием рассказывал ей о внебрачном сыне герцога. Она узнала от них о его независимом характере и о взрывном темпераменте, о его выходках, о том, что он получил хорошее воспитание и отлично образован. Она знала, что его отправили учиться в Хэмбрик-Холл, подальше от младшего законного брата, который учился в Итоне. Она знала, что бастард герцога отлично играет в крикет и первый в гребле, но еще более знаменит как драчун. Когда она еще училась в школе, его отправили в Кембридж, где он изучал математику. Жители деревни считали его отчаянно красивым парнем с не слишком высокими моральными качествами. Его успехи вызывали у деревенских смешанные чувства, в которых доминировала зависть. О нем ходили дикие слухи, будто он контрабандой провез в Британию целый трюм французского коньяка. Говорили, что его разгулу на континенте удивлялись даже французы.

Однажды она увидела его портрет и тут же подумала, как, наверное, нелегко заставить его позировать художнику. Впрочем, на портрете его изобразили не в традиционном сидячем положении. Уэст стоял возле огромного черного жеребца в непринужденной позе, и благодаря мастерству художника зритель мог ощутить гибкость тела и раскованность движений изображенного. Слегка опираясь плечом о круп коня, он стоял, скрестив ноги в лодыжках. Непринужденность чувствовалась не только в позе, но и в выражении лица. На губах его играла то ли улыбка, то ли усмешка человека, знающего толк в радостях жизни. На правой щеке юного Уэста виднелась ямочка, а левая оставалась гладкой.

Но внимание Рии привлекали главным образом его глаза.

В темно-зеленых глубинах таилась ирония и что-то такое, что заставляло ее зябко поеживаться.

Рия увидела то же самое в его глазах и сегодня, буквально за мгновение до того, как он произнес ее имя вслух, и тогда ей вдруг захотелось, чтобы он отвел взгляд. От его взгляда сердце ее забилось быстрее. Сказать, что во взгляде его заключался гнев, значит ничего не сказать. Ярость – более подходящее слово. В глазах его читалось желание бить и крушить, невзирая на последствия, – ярость, замаскированная под беззаботной, чуть ироничной усмешкой.

Взгляд Уэста заставил ее испугаться за него больше, чем за себя.

С бренди в руке Уэст вернулся к креслу, но, вместо того, чтобы сесть в него, он присел на ручку с изящной легкостью, заметив, что она пребывала в состоянии задумчивости, и гадая, какое направление приобрели ее мысли. Она не вполне комфортно чувствовала себя в его присутствии, что он счел за добрый знак, но ни словом, ни жестом не дала понять о желании покинуть его дом. Ему бы хотелось, чтобы в ее поведении присутствовало больше настороженности и меньше доверия. Какого же дьявола ей от него надо?

– Итак, вы побудили Данлопа меня выдать, – задумчиво протянул он. – Могу я надеяться, что тридцати сребреников хватило?

– Я обошлась куда более скромной суммой.

– Тогда меня продали дешево.

– Боюсь, что так.

Он кивнул и отхлебнул еще бренди.

– С какой целью? Вы все еще ничего мне не объяснили. Вы проделали довольно длительный путь, чтобы прийти к такому итогу. Я имею право на объяснение причин.

– Я нуждаюсь в вашей помощи.

Усмешка его прозвучала сардонически.

– Я не настолько пьян, чтобы подобного не понять. Вопрос в том, насколько существенной помощи вы от меня ждете.

– Я думаю, весьма существенной.

– Сотня фунтов? Тысяча? Вам придется назвать цифру. – Он видел, что она в шоке. Она даже рот приоткрыла. – Больше тысячи? – спросил он. – Вы, значит, собираетесь меня шантажировать. Придется мне вас огорчить – со мной шантаж не пройдет. На мой счет всегда любили поострить и посплетничать, но никаких серьезных последствий их действия для меня не имели, за исключением того, что меня не всегда приглашают к сотрудничеству самые авторитетные деловые партнеры. Но они меня не волнуют.

Рия смотрела на него во все глаза. Как только он заговорил о шантаже, рот ее сам собой закрылся.

– Вы действительно весьма странный джентльмен, – промолвила она наконец и торопливо добавила: – Надеюсь, моя манера говорить прямо вас не обидела. Я не хотела вас оскорбить.

Он засмеялся – искренне, от души.

– Вам бы пришлось значительно расширить свой словарный запас, если бы вы вознамерились меня оскорбить, хотя начало вы уже положили, назвав меня джентльменом.

– О, но я не имела в виду… – Рия замолчала, поняв, что он над ней издевается. Его манера общаться, резкие переходы от холодного к горячему и наоборот, а иногда совмещение двух крайностей в одном сбивали ее с толку. Она поднесла бокал к губам и отпила глоток бренди. – Мне не нужны деньги, – пояснила она ему, – покуда я продолжаю получать свое содержание регулярно. Я ведь могу полагаться на вас в том, что вы быстро решите вопросы, которые поставил перед вами мистер Риджуэй относительно моей персоны?