Книга Дневник - Чак Паланик

Каждые две секунды стоящая снаружи хозяйка пинает стену и требует:

– Вы мне можете сказать, что вы двое там затеяли?

Погода сегодня солнечная и теплая, присутствуют рассеянные облачка и заявление какой-то хозяйки с Плизент-Бич, мол, обнаружилась ее пропавшая обеденная ниша, и кое-кому лучше бы прийти увидеть это немедленно. Мисти позвонила Энджелу Делапорту, и они встретились на палубе парома, чтобы ехать вместе. Он принес фотоаппарат и сумку, набитую пленкой и объективами.

Энджел, если ты помнишь, живет в Оушн-Парк. Вот подсказка: ты замуровал ему кухню. Он говорит, что твое написание букв "м", при котором первый изгиб выше второго, показывает, что ты ставишь собственное мнение выше общественного.

А то, как ты выводишь прописные "п", отчеркивая последним штрихом низ изгиба, говорит о том, что ты никогда не ищешь компромиссов. Это графология, и эта наука не врет, говорит Энджел. Увидев слова в своей пропавшей кухне, он попросил осмотреть другие дома.

Просто на заметку, он утверждает, что твое написание прописных "д" и "у", с уклоняющимся влево нижним завитком, показывает, что ты очень привязан к матери.

А Мисти сказала ему – да, с этим он угадал.

Они с Энджелом приехали в Плизент-Бич, и парадную дверь открыла женщина. Она оглядела их, отклонив голову так, чтобы смотреть вдоль переносицы, выпятив подбородок и плотно сжав губы, сжав каждую мышцу в уголках рта, каждый жевательный мускул, в маленький кулачок, и произнесла:

– Питеру Уилмоту лень здесь показаться?

Эта маленькая мышца между ее нижней губой и подбородком, мышца mentalis, натянулась до такой степени, что подбородок пошел тысячами мелких впадинок, и она добавила:

– Мой муж с утра зудит без перерыва.

Мышца mentalis, складочная мышца, все мелкие мускулы лица, – вот первое, что проходят по курсу анатомии. После этого можно отличить фальшивую улыбку по тому, что мышца смеха и платизма оттягивают нижнюю губу, выворачивая ее, придавая ей прямоугольную форму и обнажая нижний ряд зубов.

Просто на заметку: знать, когда люди только изображают, будто ты им нравишься – невеликий навык.

В ее кухне, около дыры у пола, отслоились желтые обои. Желтый паркет покрыт газетами и белой гипсовой пылью. Возле двери – хозяйственный пакет, раздувшийся от выломанных гипсовых кусков простенка. Оборванные ленты желтых обоев завитками свисают из пакета. Желтые, утыканные крошечными подсолнухами.

Женщина стала у дыры, сложив на груди руки. Кивнула на дыру и сказала:

– Вон там.

Монтажники, рассказала ей Мисти, привязывают ветку к самой высокой точке нового небоскреба или моста, чтобы отпраздновать тот факт, что никто не разбился в процессе сооружения. Или чтобы принести новой постройке процветание. Это называется «венчать деревом». Изящная старинная традиция.

Эти подрядчики-строители битком набиты иррациональными предрассудками.

Мисти попросила хозяйку не волноваться.

Складочная мышца той стягивает брови над переносицей. Levator labii superioris подтягивает верхнюю губу в презрительную гримасу и раздувает ноздри. Depressor labii inferioris ее оттягивает нижнюю губу, обнажая нижний ряд зубов, и она произносит:

– Волноваться должны вы.

За дырой – темная комнатушка, с трех сторон обрамленная встроенными скамейками, вроде «галеры» в кафе, только без столика. То, что хозяйка зовет «обеденной нишей». Обивка желтого винила, а по стенам над лавками – желтые обои. А поверх всего этого наляпано черной краски, и Энджел проводит ее рукой по стене, где говорится:

«…спасти наш мир, перебив эту армию захватчиков…»

Питерова черная краска-аэрозоль, обрывки предложений и росчерки. Каракули. Краска кружит по живописи в рамках, по шелковым подушечкам, по желтому винилу обивки скамеек. Слова разбегаются по комнате во все стороны, по паркету пола, по потолку. На полу – пустые баллончики с черными отпечатками ладоней Питера, которые все еще сжимают каждый баллон.

Энджел командует:

– Дайте руку, – и скрепляет пальцы Мисти в кулак, оставив торчать только указательный. Приставляет кончик ее пальца к черной надписи на стене и заставляет очерчивать каждое слово.

Его рука крепко сжимает ее руку, направляя палец. Темный потек пота у ворота и в подмышках его белой футболки. Запах вина в его дыхании, оседающем на боку шеи Мисти. Как его глаза не сводят с нее взгляда, пока она безотрывно разглядывает выведенные черным слова. Вот как воспринимается эта комната.

Энджел прижимает ее палец к стене, направляя касание вдоль написанных там слов, и спрашивает:

– Ощущаете, что чувствовал ваш муж?

Если верить графологии, когда берешь указательный палец и обводишь им чей-то почерк, или просто берешь деревянную палочку или ложку и пишешь поверх написанных слов, то можно в точности ощутить, что чувствовал писавший, когда выполнял надпись. Нужно разбирать нажим и скорость письма, надавливая так же, как давил писавший. Писать так же быстро, как должен был писать он. Энджел говорит, все это аналогично театральной методике. Как он выражается – метод физических действий Константина Станиславского.

Анализ почерка и театральная методика, как рассказывает Энджел, обрели популярность в одни и те же времена. Станиславский изучал работы Павлова и его слюнявой собаки, и работы нейрофизиолога И. М. Сеченова. Еще до этого Эдгар Алан По изучал графологию. Все пытались увязать физическое и эмоциональное. Тело и разум. Мир и воображение. Наш мир и мир иной.

Двигая палец Мисти по стене, он заставляет ее обводить слова:

«…наплыв вас с вашим бездонным голодом и шумными запросами…»

Энджел говорит шепотом:

– Если эмоция способна вызвать физическое действие, то человек, дублирующий физическое действие, способен воссоздать эмоцию.

Станиславский, Сеченов, По – все искали какой-нибудь научный метод, чтобы производить чудеса по востребованию, говорит Энджел. Неограниченную возможность повторять случайное. Конвейер для разработки и производства спонтанностей.

Столкновение мистики и Индустриальной революции.

Тряпкой, которой начистили ботинки – вот как пахнет вся комната. Как внутренность широкого ремня. Перчатка вратаря. Собачий ошейник. Легкий уксусный душок пропотевшего ремешка часов.

Звук дыхания Энджела, – ее щека сыреет от его шепота. Его рука сдавливает ее капканом, сжимая ей кисть. Пальцы вонзаются Мисти в кожу. А Энджел говорит:

– Ощутите. Ощутите и расскажите мне, что чувствовал ваш муж.

Слова – «… ваша кровь – наше золото…»

Как чтение может напоминать пощечину.

По ту сторону дыры что-то произносит хозяйка. Стучит по стене и повторяет громче:

– Займитесь тем, чем вы там должны заниматься.