Книга Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин

Вечером и в ночь с 4 на 5 (или с 5 на 6) декабря были осуществлены аресты и ряда членов организации Линицкого, в том числе его тестя и жены, а также ротмистра Коморовского и др. Причиной провала стало то, что заместитель Линицкого по резидентуре бывший капитан Шкляров без его санкции и, желая отличиться перед Центром, произвел вскрытие сейфа в квартире лидера НСНП В.М. Байдалакова. К этой акции им были привлечены двое югославов, один из которых оказался осведомителем тайной полиции. В результате участники операции были взяты с поличным, и под пытками заместитель Линицкого выдал членов резидентуры. И в тот же день полиция произвела их аресты.

Через неделю был арестован прибывший в Белград советский курьер С.Я. Уншлихт (Иншлихт), у которого было обнаружено письмо с инструкциями и поручениями (по одним данным, руководителя советской разведки в Праге, а по другим, из Венского центра КРО) Линицкому о сборе материалов о югославской армии и о РОВСе. Среди членов организации Линицкого назывались также арестованный член НСНП Дараган, Климентов и некоторые другие. Следствие по делу группы Линицкого находилось под личным контролем начальника югославской тайной полиции Йовановича.

В ходе следствия каждая из сторон — обвинение и обвиняемые — избрала свою линию поведения и стремилась реализовать собственные цели. Обвинение стремилось доказать, что группа Линицкого действовала против Югославии, занималась военным шпионажем, собирая материалы о стратегических объектах страны, поставке военных материалов из Германии, а также о количестве русских офицеров, которые находились на службе в югославской армии. При этом обвиняемых, и в первую очередь Линицкого, жестоко пытали, но признаний и сведений о разведывательной работе так и не удалось получить.

В ходе следствия и суда Линицкий, следуя совету Центра, отрицал свою связь с советской разведкой и настаивал, что созданная им политическая организация боролась из идейных и патриотических соображений против террористической деятельности белоэмиграции. Он доказывал, что подрывная работа РОВСа и НСНП наносила ущерб народу Югославии. Линицкий именовал в числе членов своей организации ряд одиозных белоэмигрантских деятелей, от которых он получал информацию, а настоящим руководителем называл ротмистра Коморовского, активного деятеля военной эмиграции, подозревавшегося в связях с английской и польской разведками. Это еще более осложнило ситуацию в эмиграции и, в частности, отношения между РОВСом и НСНП и в немалой степени парализовало активность и подрывную деятельность белоэмигрантских организаций. Линицкий категорически отрицал совершение каких-либо действий против Югославии и ее народа. В ходе очных ставок он стремился довести избранную линию поведения и до других обвиняемых.

Наряду с официальным сербским следствием, свою следственную комиссию для изучения обстоятельств дела Линицкого создает руководство РОВСа. Ее возглавил бывший царский сенатор, председатель общества военных юристов в Югославии С.Н. Трегубов, а в состав ее вошли генерал-майоры Черемисинов и Тараканов. Председатель РОВСа генерал Миллер поставил перед комиссией следующие задачи: 1) обнаружить всех виновных и установить степень виновности каждого; 2) раскрыть, каким путем и кем они вовлечены в работу на большевиков; 3) не были ли они связаны с другими странами и выявить их вольных и невольных пособников; 4) выяснить, каким образом и кто указал властям на преступность арестованных.

Главный и дезориентирующий следствие удар Линицкий пытался нанести по ротмистру Коморовскому, называя его руководителем организации. Потомственный дворянин Альбин Тадеуш Витольд Николаевич Коморовский (1898 г.р.), в прошлом участник Первой мировой войны, а затем прошедший и всю Гражданскую войну в стане белых, начиная с Мариупольского партизанского отряда в августе 1918 года, после эвакуации из Крыма находился в Галлиполи, а потом в Югославии, был активным деятелем белоэмиграции. В 30-е годы он проживал в Белграде и занимал важные позиции во всех учреждениях, которыми руководил начальник IV отдела РОВСа генерал Барбович: возглавлял канцелярию при этом отделе (или был его секретарем), был старшим адъютантом в штабе начальника кавалерии и артиллерии, секретарем Фонда спасения России. Именно этого человека и пытался скомпрометировать Линицкий, называя руководителем советской разведывательной группы, что вызвало крайнюю озабоченность руководства РОВСа.

По некоторым данным, в инструкции Линицкому, направленной с арестованным курьером и перехваченной тайной полицией, указывалось, что он должен обладать ключом от квартиры Коморовского. Пробравшись туда, следовало вести себя очень осторожно, не рыться в его переписке, но подбросить ему компрометирующие документы, напечатанные на его машинке. Таким образом, предполагалось нанести удар по активной работе РОВСа через провоцирование его видных и особо доверенных работников и обострить рознь между отдельными организациями Русского Зарубежья.

Особая Следственная Комиссия сенатора Трегубова охарактеризовала Коморовского как умного и вместе с тем крайне честолюбивого и неискреннего человека, но сняла с него обвинение в предательстве. Суд чести признал, что Коморовский не был предателем, но виновен перед генералом Барбовичем, ибо должен был быть более осторожным. Обвинения в его адрес со стороны Линицкого связывались с попыткой отомстить за его активную работу и скомпрометировать его.

После ареста группы Линицкого развернулось многомесячное следствие, которое вызвало противоположные отклики, и в том числе появившиеся в прессе требования привлечь к суду организаторов белогвардейской террористической деятельности. В результате сложившейся ситуации материалы обвинения были первоначально направлены не в суд, а в Министерство юстиции, потом в Министерство иностранных дел и, наконец, в Совет Министров. В результате было принято решение направить в суд материалы только на четырех человек, в том числе и на ротмистра Коморовского. Тесть Линицкого Дракин был освобожден до суда и выслан в административном порядке из Югославии.

16 декабря 1936 года Державный суд по защите Государства в Белграде вынес приговор обвиняемым. Л.Л. Линицкий был приговорен к 2 годам 8 месяцам каторжных работ, и главным пунктом обвинения стало похищение документов из сейфа, а также пропаганда коммунизма, его заместитель по резидентуре бывший капитан И.А, Шкляров получил 10 месяцев тюрьмы, С.Я. Уншлихт (Иншлихт) — 3 года тюрьмы. Ротмистр Коморовский был оправдан за отсутствием состава преступления, но ему было предложено покинуть Югославию. Обвинение вышеназванных лиц в военном шпионаже против этой страны было признано судом недоказанным.

Семьи Линицкого и ряда других членов советской нелегальной резидентуры были высланы из Югославии в Австрию, а оттуда сотрудники советского полпредства переправили их в СССР.

Деятельность ротмистра Коморовского еще в течение нескольких месяцев продолжала обсуждаться не только в прессе, но и в руководстве РОВСа. В частности, генерал Лампе писал 14 февраля 1937 года из Берлина в Париж генералу Кусонскому: «По делу Коморовского думаю, что хотя оно для нас и неприятно, так как арестованные вместе с ним все же были из наших рядов, но так как центр тяжести за год фактически перенесся на самого Коморовского, который был торжественно оправдан, мы это можем хорошо использовать, муссируя именно ЕГО (выделено в тексте. — В.Г.) оправдание и злостность тех, кто муссировал против него». А еще ранее, 6 февраля, Лампе же советовал тому же адресату: «Как ни тяжело положение Коморовского, надо его с треском вернуть в РОВС, тем более, что это необходимо для укрепления положения Б-ча (Барбовича. — В.Г.)». Но Кусонский не разделял его точки зрения и написал в ответ, что «это не укрепит, а расшатает положение Б-ча».