Книга 50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская

Идеи Достоевского не противоречили мировоззрению Цвейга, его вере в европейский прогресс и либеральную демократию, а спокойно уживались с ним. Проникаясь любовью и состраданием к малым мира сего, австрийский писатель выступал против «извечного» Зла во имя «извечной» же Справедливости. Особенно ярко эти идеи Цвейга обнаруживаются в его стихотворной трагедии «Терсит» (1907) на античную тему, где, впрочем, колорит античности сохранился только в именах действующих лиц. Трагедия утверждает право униженных и оскорбленных на счастье и сострадание, в которых им отказали жизнь и люди.

В это время Цвейг совершает несколько продолжительных путешествий по странам Западной Европы, в Индию, Индокитай и переходит от поэзии к прозе. В 1911 г. писатель опубликовал сборник новелл «Первые переживания», главными героями которых стали дети, именно их глазами писатель смотрит на окружающую действительность. Дети обнаруживают, что мир родителей не так уж и хорош, что многие поступки взрослых прямо противоречат тем словам, которые они произносят. Цвейг как бы проверяет истинную ценность мира, на первый взгляд пристойного и благополучного, в который рано или поздно войдут его герои.

Люди в его новеллах разобщены, они почти не знают душевной близости; каждый прячет свои внутренние переживания и чувства, и лишь эгоистическая сторона их натур раскрывается легко, внося в людские отношения неискренность. Но Цвейг, тем не менее, верил, что страдание и отчужденность могут быть преодолены милосердием человека к человеку, что добро в конце концов восторжествует. Писатель уделял огромное внимание проникновению в суть психологических переживаний своих персонажей, стараясь отыскать мотивы поведения и поступков героев в реалиях жизни.

Далекий от политики, Цвейг испытал настоящее потрясение осенью 1914 г., когда началась Первая мировая война. Она нанесла серьезный удар по мировосприятию писателя, которого пугал воинствующий немецкий национализм, идея завоевания мира и покорения народов германской цивилизацией. Рушились его идеалы, вера в единство народов, в гуманизм и либеральную демократию.

Цвейг, будучи убежденным пацифистом, всеми силами пытался уклониться от военной службы. Он по знакомству был зачислен офицером на архивно-библиотечную должность в Вене. Единственная поездка в сторону фронта состоялась в 1915 г., когда Цвейг был командирован в Галицию, только что очищенную от российских войск, для сбора плакатов и листовок на русском языке. Работа была несложной: на каждой украинской станции местные жители приносили к его вагону охапки русских плакатов, за что получали небольшую плату.

В это время в Германии и Австрии началась травля деятелей культуры, открыто выступающих против войны, – ее жертвой стал Герман Гессе, будущий нобелевский лауреат. Контакты с мастерами прозы государств – противников Германии расценивались как предательство, и все же Цвейг пытается нелегально восстановить оборванные связи с писателями и поэтами стран Антанты, выступая против войны как таковой. В 1916 г. он едет в Швейцарию на тайную встречу с Роменом Ролланом. При переезде через границу 35-летнего Стефана Цвейга поражает мысль об абсурдности происходящего: он проезжает две альпийские деревушки, одну в Австрии, другую – в Швейцарии. Цвейг потрясен осознанием того, что в одной деревне матери могут не волноваться за судьбу своих детей, а в другой юношей вытаскивают из мирной жизни и отправляют в окопы Галиции за тысячу километров от дома.

И все же он верил в силу слова, в проповедь гуманизма. «Мы с недоверием взирали на огненные письмена, появлявшиеся на наших стенах…» – писал Цвейг в мемуарах «Вчерашний мир». «Мы думали, что железнодорожники скорее взорвут все рельсы, чем позволят отправить своих товарищей как пушечное мясо на фронт; мы рассчитывали на женщин, которые откажутся принести в жертву Молоху своих детей и мужей; мы были убеждены, что духовная, моральная сила Европы с триумфом проявит себя в критический миг».

Но – увы! – война началась, и более того – значительная часть населения поддерживала ее. «Мой мир, мир, который я любил беззаветно, – разрушен, все семена, которые мы посеяли, – развеяны», – с отчаянием писал он.

Многие иллюзии писателя были развеяны войной, но труднее всего он расставался с верой во всемогущество слова. Цвейг начал выступать как публицист, с трудом пробиваясь сквозь рогатки военной цензуры со статьями, пропагандирующими идеи солидарности европейских народов.

«Ежедневно я задаю себе вопрос – что делать, что делать? – писал он Ромену Роллану. – Теперь все уже решено: я вижу, что война будет длиться до бесконечности… чтобы помешать этому, необходимо действовать, необходима революция…И я предвижу, что Европа, которая сегодня залита кровью, будет завтра охвачена огнем!»

Эти настроения отразились и в художественных произведениях писателя. В одном из лучших своих стихотворений – «Полифем» (1917), – уподобляя войну циклопу, пожирающему свои жертвы, Цвейг писал: «…Но берегись, Полифем! Тайно разгорается пламя мести в наших душах. Жри, пей, жирей, Полифем! Хотя ты и надеешься жрать вечно, но мы расколем твой череп и, вырвавшись из кошмара, крови и ужаса, мы – братья народов, братья времени – пойдем по твоему зловонному трупу к вечному небу мира».

В 1918 г. им была написана трагедия «Иеремия», которая вобрала в себя ненависть Цвейга к войне. Написанная не для постановки, а для чтения, она преследовала одну цель – убеждать и волновать. Действие в ней развивается стремительно; автор не прячет своих идей – он высказывает их прямо, его симпатии и антипатии ясны. И когда в 1919 г. французский писатель и общественный деятель, коммунист Анри Барбюс организовал международную группу «Кларте», ставившую своей целью пропаганду идей интернационализма и борьбу с войной, Цвейг незамедлительно присоединился к ней (в группу вошли также А. Франс, Р. Роллан, Г. Уэллс и другие видные деятели культуры).

В статье «Границы поражения» Цвейг сформулировал свое кредо. Он считал, что после заключения Версальского мира в Европе не оказалось ни победителей, ни побежденных. Поверженными оказались лишь идеи гуманизма, братства народов, человеческой свободы. И все же он надеялся, что прошедшая мировая война будет последней, став наглядным уроком для народов и прививкой против военного решения политических проблем. Цвейг пришел к мысли, что изменить и очеловечить мир можно исключительно путем воспитания нравственного начала в человеке, чувства сострадания к ближнему, милосердия и жалости. Подобно древнегреческим стоикам, он сделал страдание – неизменный спутник человека, источник любви ко всем страждущим – одним из краеугольных камней собственного мировоззрения.

В 1920 г. в статье «Призыв к терпению», опубликованной в журнале «Тагебух», Цвейг с печалью писал: «Мы – потерянное поколение, мы никогда не увидим Европу объединенной…» Защищая единство европейской культуры как предпосылку прогресса, он выступал и против того, что назвал «колонизацией Европы» Америкой, подразумевая не только проникновение в Европу американских финансов, но и духовное воздействие США на западноевропейскую культуру.

Цвейг окончательно уверился в том, что движущими силами исторического прогресса являются одинокие творцы, чья воля и сознание сообщают истории созидательные импульсы. Этот взгляд на взаимодействие человеческой личности и общества лег в основу всех его биографических очерков, которые Цвейг начал интенсивно писать в двадцатые годы, реализуя прежние замыслы. Наиболее значительные из очерков в 1935 г. были объединены им в единый цикл, получивший название «Строители мира» (в это время писатель, преследуемый нацистами, уже покинул Австрию и жил в Великобритании). Надо сказать, что Цвейг, по сути, стал родоначальником жанра литературной биографии, столь распространившегося позднее. Написанные им портреты, разумеется, субъективны и нарисованы сквозь призму личности писателя. Среди жизнеописаний, составивших цикл «Строители мира», можно найти очерки о международном авантюристе XVIII века Казанове, о Фридрихе Ницше, Бальзаке, Стендале, Фрейде, Толстом, Диккенсе, Достоевском и многих других.