Книга Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко

Майор усмехнулся: дескать, такие соображения мы проходили в первом классе.

— А что касается этого афганца, сообщаю для несведущих: у него душманы всю семью вырезали. И он уже не первый раз доказывает свою преданность народной власти, — и стал учить всех, глядя прямо в глаза Шпагину, своей штабной мудрости: — Танки и стволы замедлят движение к базе. А операция должна быть внезапной. Отделение спецминирования и пара собак — вот все, что можно придать вашей роте. Выход завтра в полночь.

Он закончил, все поняли, что это приказ, а он обсуждению не подлежит, поспешно свернули свои карты и потянулись из штаба. Только офицеры роты Шпагина, как в замедленной съемке, медленно убирали планшеты и инстинктивно начали группироваться вокруг своего командира. Его предчувствие не давало им покоя. Зубов даже протянул вслух:

— Что‑то здесь не так…

Услышал ли эту реплику комбат или просто обратил внимание на тревожное настроение офицеров третьей роты, но и он вскинулся тревожно:

— Вам не ясна задача, Шпагин?

— Никак нет, задача ясна.

— Выполняйте.

Душманская засада

Предрассветная мгла не давала разглядеть дно ущелья отсюда, с высоты хребта. К тому же шум речушки поглощал все посторонние звуки. Но Каир‑Хан, как многоопытный охотник, не слухом, не зрением — каким‑то звериным чутьем почувствовал приближение добычи.

Не дождавшись условного сигнала, послал проверить, не спят ли дозорные. Не могли шурави изменить свой маршрут! Сюда ведет одна дорога. «Отсюда тоже одна, — про себя злобно усмехнулся вождь. — Но она им не понадобится. Просто, видимо, тяжелы на подъем эти красные воины».

Испуганный посланец, низко кланяясь, сообщил, что оба дозорных убиты.

— Ножами? — удивился вождь.

— Нет, мой господин. Автоматными очередями.

— С глушителями, значит, — заключил Каир‑Хан и зло ругнулся. — Курили, наверное, олухи. Давно убиты?

— Недавно, кровь еще не запеклась.

— Ладно, зови командиров групп. Сейчас они начнут атаку.

И как только из‑за скал сюда, к вершине хребта, стали подходить бородатые командиры, внизу раздались взрывы и выстрелы. Они словно подтолкнули рассвет, и вот уже в бинокли можно было вдоволь полюбоваться устроенным спектаклем: шурави по всем правилам военного искусства штурмовали базу, моджахеды, огрызаясь огнем, покидали ее и отходили.

— Сорок один… сорок два… — не отрываясь от бинокля, считал американец.

— Не трудитесь, сэр, — обернулся к нему инструктор. — Мы хорошо осведомлены, сколько их будет всего.

— Поразительно. Как вам это удается, господа?

Американец опустил бинокль и взялся за видеокамеру.

— Просто мы не зря тратили американские доллары, — ответил уполномоченный Хекматияра, сопровождавший съемочную группу от самого Пешавара.

Пока Каир‑Хан негромко разговаривал со своими командирами, американец настроился философски:

— Какая хрупкая штука — жизнь. Сорок пять, или сколько их там внизу, людей через тридцать минут исчезнут. А ведь они о чем‑то мечтают. Их кто‑то вспоминает, ждет…

— Уже через двадцать пять минут, — уточнил инструктор.

* * *

Тяжело дышавший Шпагин уже хотел остановить проводника Мухамед‑Голя и спросить, правильно ли он их ведет, как впереди глухо пророкотали автоматные очереди. Ему доложили, что обнаружены и убиты дозорные.

«Ну, кажется, успеваем до рассвета», — чуть успокоился Шпагин. Проводник приблизился к нему, будто уловив желание командира.

— База отсюда в ста шагах.

И Вареник тут же, рядом с проводником. Как узнал, что Мухамед‑Голь учился в Киеве на инженера, так тот для него сразу родным стал. Шпагин велел Варенику позвать командиров взводов, чтобы еще раз уточнить план боя.

Взвод Зубова первым ворвался в укрепрайон. Когда умолкли треск очередей и взрывы гранат, разведчики, занявшие круговую оборону, стали отмечать, что что‑то не так, душманы как‑то непривычно быстро отступили. На позиции стоят безоткатные орудия с поврежденными затворами. У тяжелых ДШК искорежены ствольные коробки. Груды китайских ЭРЭСов со следами неудачных запусков на хвостовиках. Ловушка! Никто не произнес этого слова, но оно замерло у каждого на губах, холодом сжало сердца.

— Ну‑ка тащите ко мне этого «инженера», — прохрипел Шпагин. Он почему‑то потянулся к автомату Ержана, а не за своим пистолетом.

— Не надо, — бросился к нему Зубов, тоже схватившись за автомат Ержана. — Может быть, он не виноват? Его тоже могли обмануть.

— Отойди, старлей, — прорычал почерневший ротный. — Он хорошо знал, куда ведет. Если мы все здесь поляжем, пусть он подохнет первым.

— Я не виноват, я не виноват, — бил себя в грудь Мухамед‑Голь, которого держал за воротник Вареник. — Я сам слышал от Масуда: к Каир‑Хану приезжали от Хекматияра. Двенадцать караванов с оружием…

— Врешь, собака, — с остервенением вырвал наконец автомат Шпагин. Разведчики отпрянули в стороны, даже Вареник отскочил от проводника. Но его заслонил собой Зубов.

— Не надо, Саня, — спокойно сказал он. — Пришить всегда успеем. А как потом узнаешь, кто подсунул фальшивку? Если не уйдем, я его своими руками прикончу.

Шпагин закрыл глаза, тяжело вздохнул и устало протянул автомат Ержану. Зубов снял оружие с Мухамед‑Голя и велел ему постоянно быть рядом.

Шпагин протер глаза и заговорил с притихшими разведчиками не по‑уставному:

— Похоже, мы крепко влипли, мужики…

Хотел еще что‑то добавить, но махнул рукой и скомандовал:

— Разбиться на тройки, занять круговую оборону. Огонь по команде. Сражаться до последнего. Рацию сюда. Пусть теперь нас вытаскивают… — и, заметив растерянные, обреченные лица солдат, ставшие вдруг такими по‑детски беспомощными, весело крикнул: — Не все потеряно, братцы. Разведка, к бою! Не раскисать!

— Товарищ капитан, на тропе духи. Трое с белым флагом, — закричал наблюдавший за ущельем Вовка Губин.

— Пропустить их сюда, — распорядился Шпагин и присел на ящик с патронами, размышляя про себя: «Скорее всего, отвлекают внимание. Возможно, чтобы ударить в спину». Оглядел в бинокль окрестные хребты: «Да, ловушка. Сомнений нет».

Один из парламентеров в афганской национальной одежде, но с лицом европейца, заговорил на ломаном русском языке:

— Вы окружены. Все стороны окружены. Сопротивление — абсурд. Надо идти в плен. Гарантия — жизнь.

— Будем сражаться сами с собой, — усмехнулся Шпагин. Но парламентеры его не поняли.

— Какой будет ваш ответ? — нетерпеливо переспросил толмач и еще раз разъяснил: — Вы все будете погибать за четверть часа. Здесь полк «Джелал». Здесь батальон «Черный аист».