Книга Крысолов - Иван Тропов

Пару секунд все оставалось по-прежнему, а потом рев вертолета стал нарастать.

Решили все разыграть как спонтанный доклад?

Этак между делом… К чему выверенные до мелочей формальные парады, если для нашего господина президента это совершеннейший пустяк? Подумаешь, очистил Старый Город от крыс. Ну и что, что другие это два десятилетия сделать не могли… Мужик сказал – мужик сделал!

Театралы хреновы…

* * *

По плану Лебединского все шло до момента самого доклада.

Чеканя шаг, какой-то генерал в военной форме прошел к Рубакову, старательно выполняя все ужимки, положенные парадным протоколом.

Порядочно растолстевший, не привыкший ко всем этим чеканным выкрутасам, военный генерал был похож на петуха. Грязный деревенский петух с парой грязных перьев в ободранном хвосте, но вышагивающий с достоинством холеного павлина.

Наконец-то встал перед Рубаковым, отдал честь и загаркал, непонятно куда спеша и глотая согласные:

– …ин!…ал!…шите!…жить!

А дальше совсем уж непонятная скороговорка. Лишь по общему антуражу и можно понять-расшифровать: что-то про выполненные задачи и взятие под контроль чего-то там сверхважного.

Генерал замолчал и замер, вытянувшись стрункой – этакая разжиревшая струнка, с узлом посередине.

Рубаков не спешил отвечать, держа эффектную паузу.

И вот в этой-то тишине, гулкой и звенящей…

По площади разнесся глухой не то рокот, не стук. Словно где-то далеко за горизонтом чудовищный исполин тряс каменную котомку с валунами.

Только звук шел и не справа, и не слева. Не сзади, не спереди. Не понять, откуда. Словно отовсюду сразу… И все не пропадал, лишь усиливался.

И оборвался коротким треском.

Кусок брусчатки перед замершими в струнку генералами рухнул вниз – как огромная платформа для подъема грузов, у которой лопнул трос. Рухнул ровным прямоугольником в пару соток.

Но неглубоко. Всего метра на полтора. На миг стал виден срез площади: сверху брусчатка, под ней какие-то непонятные слои не то прежних мостовых, не то просто спрессованного древнего мусора… Это все на полметра. А дальше – темная щель пустоты, идущая куда-то вглубь и в стороны, под уцелевшую брусчатку…

Оттуда хлынуло. Обрушившийся кусок брусчатки заполнился темными тельцами, превратился в живой пруд. Там кишело, заполняло, поднималось – и выплеснулось вверх, на площадь.

Крысы сплошным потоком лезли из щелей по краям провала. Сначала на обрушившийся пласт, а с него вверх, на брусчатку. И мчались прочь во все стороны, по всей площади. Освобождая место тем, кто рвался через щель следом…

Самые первые уже у ног солдат, но на людей не бросились.

Прошмыгнули между блестящими стальными “чушками” и понеслись дальше, дальше, дальше… Смешиваясь с выстроившимися солдатами в единое целое, в котором невозможно разобрать, где свои, а где крысы. Не давая ни открыть огонь, ни даже толком рассмотреть, что шныряет под ногами.

И не замедляя живого потока, бьющего из-под земли. Он все вырывался и вырывался оттуда, как бесконечный язык исполинского мухолова – огромный, покрытый густой шерстью черный язык…

Когда на площади раздалась первая автоматная очередь, темное живое море успело растечься-просочиться сквозь ряды солдат до самых краев площади. Крысы уже вырвались и на обе улочки по краям торгового центра.

Следом за первой очередью на площади загрохотало – сразу, много, вразнобой, во все стороны. И даже не столько по крысам – это не те дикие крысы с окраин, которые позволяли избивать себя, как слепых крысят, – сколько по ногам своих товарищей. Просто вокруг себя, куда угодно, лишь бы крысы не достали тебя самого…

И вот тогда крысы начали свою атаку.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Звякнули колокольчики.

Стас вздрогнул и вернулся в мир. Снова ощутил себя на крыше бывшего торгового центра. Сидел скрючившись и привалившись спиной к высокому парапету.

Казалось, что все это время руками зажимал уши – но руки уже давно безвольно опустились. Просто там, внизу, все уже стихло.

Наверно, давно. Из-за парапета, с площади, не доносилось ни звука…

Снова звякнули колокольчики. Отчетливо. Значит, не галлюцинация? Стас поднял голову и открыл глаза.

Уже рассвело. Откуда-то снизу в небо били лучи прожекторов, но уже не такие заметные. Небесный свет растворял их, затушевывал.

На крыше никого. Только мерцающие ядовито-желтые круги для вертолетов. Справа, метрах в десяти, открытый люк. Лестница вниз, под крышу торгового центра…

– Внимание! – донесся откуда-то мягкий женский го­лос. – Аккумулятор почти разряжен, для продолжения работы срочно замените его или подключите камеру к сети.

Камера… Ну да. Это снизу, со второго этажа. Там были военные корреспонденты. Снимали парад.

Снова колокольчики. И снова тот же женский голос, только куда более тихий, совсем призрачный:

– Внимание! Аккумулятор разряжен. Передача сигнала на спутник прервана из-за недостатка энергии. Запись видеоматериала приостановлена из-за недоста… – Женский голос затих.

Передача на спутник… Неужели все, что творилось внизу, – все это прошло в прямом эфире?..

Нет конечно же. В прямом эфире это пройти не могло. Куда-то на спутник эти кадры ушли, с него были пересланы дальше, но не в эфир конечно же. Осели в компьютерах военного ведомства.

Стас медленно поднялся, старательно держась спиной к площади, чтобы даже случайно взгляд не упал туда. Пошел к люку, ежась и запахивая плащ. Холодно. Чертовски холодно. И воздух холодный, и без еды уже черт знает сколько…

Вниз. В темное, пыльное здание. Но на выход не сразу. Сначала по центральной галерее сквозь весь торговый центр, чтобы выйти с дальней от площади стороны.

* * *

Ноги сами принесли домой. В бывший дом…

Выбитая дверь лежала прямо в проходе. В холле – грязь, окурки, скомканная пачка “Имперских”. Еще какой-то скомканный целлофан, в углу пара жестянок из-под прохладительного.

Стас прошел к лифту, поднял голову к камере наблюдения…

Ч-черт… Это не поможет. Система безопасности все равно не опознает. Она вообще не действует. Оба диска с программой и настройками, и основной, и резервный, сей­час не в домашнем компьютере, а в рюкзачке. Который километрах в пяти к северу. В ларьке на Выставке.

Стас развернулся и пошел по лестнице.

На четвертом этаже остановился. Заглянул в комнату для переговоров. Столик с остатками трапезы Тоцкого. Сорванный с батареи чехол. Наручников на батарее нет, кто-то снял. Может, сам Тоцкий и снял…