Книга Том 2. Копья Иерусалима. Реквием по Жилю де Рэ - Жорж Бордонов

без мебели и слуг, в поношенном тряпье…

— Не отвлекайтесь, монсеньор, расскажите-ка мне лучше о книге этого солдата.

— В ней говорилось, что золото есть не что иное, как смесь серы и ртути, и что его можно получить, смешивая два этих вещества.

— Разве вы не знали, что магия запрещена папой и королем?

— Я думал лишь о золоте, не задаваясь другими вопросами.

— Продолжайте…

— Все в том же «Серебряном льве» я услышал об ангвенском золотых дел мастере, известном также своими работами по превращениям. Я немедленно вызвал его к себе, дал ему кусок серебра и велел превратить его в золото. Он попросил разрешения провести весь процесс в одиночку. Я запер его в комнате, а сам остался возле двери. Но я не учел, что в комнате была и вторая дверь, выходящая на улицу. Через час я потерял терпение и постучал. Мне пришлось вышибить дверь: мастер выменял мое серебро на кувшин вина и крепко спал.

— Обман не отвадил вас от ваших намерений?

— Если один мастер оказался пьяницей, — возражает Жиль с неожиданным рвением, — то это еще не значит, что он скомпрометировал все великое учение! Нет, тот случай не мог остановить меня. Я твердо верил, что смогу наконец найти искусных умельцев, которые добудут мне золото. Поймите: я полюбил эти тайные символы, волшебные формулы. Я нашел в них целый мир…

— Ваше увлечение алхимией сменило все предыдущие!

— Я разослал своих детей по всему королевству и за его пределы на поиски настоящих волшебников. И они находились, но не всех их удалось препроводить в Тиффож: кто-то утонул по дороге или погиб еще какой-то нелепой смертью…

— Бог пытался остановить вас.

— Скоро я собрал вокруг себя настоящее войско магов. Я считал, что если они объединят свои усилия, то достигнут большего, чем если будут работать поодиночке.

— Как военный, вы решили, что вооруженные люди, собранные в войско, скорее добьются победы, так?

— Да, брат. Но все было напрасно: мы не могли избавиться от ртути и задыхались в парах серы.

Мэтр Франческо Прелати:

Как и Анрие, и Пуатвинец, он заперт в келье Нантского замка, но на нем нет ни тяжелых ядер, ни цепей. Ему двадцать три года. Его не казнят завтра: он приговорен к пожизненному заключению. Но ловкий итальянец надеется на золотые экю, которые он предусмотрительно припрятал, и на поддержку некоторых своих друзей.

Вспоминая свой приезд в Тиффож, он не может сдержать волчьей ухмылки…

Безумный Жиль ужинал, когда ему представили мэтра Франческо. Он встал из-за стола, чтобы встретить его, потом усадил против себя, угостил вином и отличным птичьим паштетом.

— Мэтр Франческо, что вы изучали?

— Поэзию, монсеньор, искусство пророчества и особенно алхимию.

Они разговаривали на латыни, и хотя Жиль знал, что никто их не понимает, тем не менее он знаком велел своим сотрапезникам удалиться.

— Кто же обучал вас в этой области?

— Жан де Фонтенель, флорентийский врач, хорошо известный среди магов.

— Это он научил вас превращать металлы?

— Разумеется, монсеньор. Однако как бы ни были велики твои знания, алхимия — это трудное и рискованное занятие, где никто никогда не сможет поручиться за результат.

— Мне это, увы, хорошо известно! Кто, по-вашему, мог бы преуспеть в этом деле?

— Тот, кого вы еще никогда не видели.

— А вы?

— Видел, благодаря Жану де Фонтенелю. Это был демон по имени Баррон, знаменитый, я думаю, в царстве теней.

— Вы покажете мне его?

— Если он согласится, монсеньор. Сначала нужно послать ему голубя, петуха и горлицу.

— Вам приходилось разговаривать с ним?

— Да. Он разговаривает бесцветным голосом и очень протяжно.

— Вы думаете, он поможет осуществлению нашего замысла?

— Если нам удастся задобрить его.

— Ах, мэтр Франческо! Само провидение послало мне вас!

«Провидение!» — усмехается Прелати.

24

БАРРОН-ДЬЯВОЛ

Жиль:

— Его отношение к делу подтвердило мое первое впечатление. Франческо показал себя самым лучшим помощником из всех. Часто алхимики бывают надменны, скучны и несут такую заумь, что долго слушать их невозможно. Он же был совсем не таким. Он поражал меня тонкостью своих суждений и легкой ироничностью.

— Иначе говоря, он вас забавлял?

— Не только, святой брат. Он умел завладеть моим вниманием. Кроме того, он выгодно отличался от других алхимиков тем, что не старался меня обворовать. Он хотел прежде всего быть мне полезным.

— Если я вас правильно понял, едва обосновавшись в Тиффоже, он сразу принялся за работу?

— Да, в этом ему надо отдать должное. Его усердие меня восхищало. Каждый день увеличивал наши надежды на успех. Он был невысокого мнения об орудиях труда своих коллег. Помещение, в котором они работали, ему тоже не понравилось. Я понял, что ему неприятно их соседство и он хочет работать один, без свидетелей. В этом я мог только поддержать его. Мы перенесли лучшие книги и реторты в дом, расположенный недалеко от замка, около церкви святого Николая, принадлежавший некой Перетте. Она ни в чем не могла мне отказать и предоставила комнату в распоряжение Прелати. И я тоже часто туда приходил. Прелати вообще никогда не отдыхал. Тем не менее Баррон больше не отвечал на его призывы. «Должно быть, его стесняет воздух Пуати, — говорил Франческо. — Он слишком насыщен ладаном и молитвами. Тиффож — неподходящее место для демона с таким острым умом».

— Говорил ли он вам, что, несмотря на все его сопротивление, вам в конце концов удастся его завлечь?

— Да, именно так он и говорил. Он подружился с одним врачом, жившим в пригороде Тиффожа в доме у некоего Лэконта, жена которого страдала болезнью глаз. Этот врач дал ему очень ценную старинную книгу, написанную неизвестным алхимиком, полную таинственных указаний и аллегорий. Мы ее внимательно прочитали вместе и решили провести опыт. Комната Перетты оказалась слишком маленькой для него. Мы решили перенести опыт в одну из комнат замка, четыре окна которой как бы образовывали крест — вещь неоценимая при заговорах. Мы пришли туда в полночь, босиком, одетые в белое: мэтр Франческо, я, священник Эсташ Бланше, мои верные Анрие и Пуатвинец. Жиль де Сийе участвовать в этом побоялся. Анрие и Пуатвинец несли горшки с углем, сосуды, наполненные ароматами, ладаном, миррой и алоэ. Принесли черную книгу.

Когда все приготовления были закончены, Франческо концом своей шпаги начертил несколько кругов. Внутри каждого он нарисовал кресты разных размеров, а также знаки и буквы, смысл которых я расшифровать не мог.

Потом он отослал священника и слуг.

Мы остались вдвоем. Каждый из нас взял по белой свече. И, то