Книга Распеленать память - Ирина Николаевна Зорина

которого были свои, тоже понятные соображения: мусульманские боевики зверствуют не хуже, захватывают в плен наших солдат, требуют выкуп или расправляются, отрубая головы. Но когда Аксенов, не сдержав эмоций, кажется, в кулуарах (но это сразу стало известно) бросил фразу: «И пусть этот немецкий фельдфебель не учит нас, как нам действовать в Чечне», обстановка накалилась.

Карякин в той встрече не участвовал. Он вообще был далек от русского Пен-центра, хотя и вступил в него после уговоров Андрея Битова. Но к этому времени Юра уже отошел от политики. Я даже не уверена, что он знал о том, что произошло на конгрессе.

В последний день участников привезли в Переделкино, где в ресторане Дома творчества писателей им устроили прощальный банкет. Гюнтер Грасс, узнав, что его друг Юрий Карякин живет совсем рядом, прихватил переводчицу, и они улизнули с этого банкета к нам.

* * *

Познакомились Карякин и Грасс в Индии. В январе 1987 года в Калькутте, в Институте культуры Миссии Рамакришны, проходила Международная конференция «За мир и народную дипломатию». Туда поехала советская делегация, в которой оказались Адамович с Карякиным. Очень активно боролись они в те годы, после Чернобыля, против угрозы атома, в том числе и «мирного», за «новое мышление». И хотя обоих все еще клеймили как «пацифистов» и «алармистов», на конференцию все-таки выпустили. Времена уже менялись. А переводчиком с ними поехал профессиональный индолог Сергей Серебряный. Он-то и познакомил Алеся и Юру с Гюнтером Грассом. Произошло это случайно.

После конференции все участники поехали в Дели. Они были приглашены на парад в День республики 26 января. Советскую делегацию провели на трибуны, и тут Сергей увидел сидящего в сторонке Грасса. Он его знал в лицо, подошел к нему и прямо спросил:

– Вы Гюнтер Грасс?

Услышав подтверждение, Сергей представился и объяснил, что он со своими друзьями-писателями только что вернулся с конференции из Калькутты. Уселись все вместе. Разговорились. Оказалось, что Гюнтер с женой Утой уже год живет в Индии, но скоро возвращается на родину. Он был рад увидеть сторонников «нового мышления» из Москвы. И на другой день они вместе бродили по старому Дели, сидели в каких-то скромных ресторанчиках, ели под руководством «знатока» Гюнтера индийские блюда и говорили, говорили…

Думается мне, что уже тогда Карякин и Грасс поняли друг друга, и если не сдружились, то прониклись симпатией. А произошло это потому, что во многом их пути, политическая и мировоззренческая эволюция, «перемена убеждений», происходившая у каждого, – при всей разности талантов и сфер деятельности – была схожей.

Трибуны стадиона Дели. В центре: Гюнтер Грасс, справа от него: его жена Ута, слева: Сергей Серебряный и Юрий Карякин. Стоит Алесь Адамович. Дели. 1987

Как только Гюнтер появился у нас, Карякин тут же потащил своего немецкого друга к «Ленину в шалаше». Хотел похвастаться. После провала августовского путча 1991 года он утащил из Белого дома, где провел три дня, на память (на себе тащил!) небольшую скульптуру: Ленин сидит и мечтает о захвате власти в революционной России. Разместили мы Ленина недалеко от дома под соснами, сколотили над ним шалаш, поставили для ясности указатель – «Улица Большевистская» (привезли в качестве сувенира в свое время из города Саранска) и собаку нашу Машу приучили охранять этот «Пост № 1».

Гюнтер оценил «Ленина в шалаше» по достоинству – с юмором у него все было в порядке – и тут же рассказал историю о том, как цензура уже в новой России заставила его переводчика вместо «фрайслеровского пальца на ленинской руке» написать «указующий перст ленинской руки». Действительно, как можно сравнивать жестикуляцию коммунистического вождя и кровожадного председателя нацистского трибунала Фрайслера? Еще ведь и примечания надо давать для русского читателя.

Гюнтер Грасс и Юрий Карякин на «Посту № 1» «Ленин в шалаше». Переделкино. 2000

Юра тоже не остался в долгу и рассказал Гюнтеру, что из-за его статьи о Ленине «Бес смертный» от него отвернулись некоторые близкие друзья, казалось бы, единомышленники.

Перебрались в Юрин кабинет. И пошел разговор от политики к литературе, опять к политике. Говорили обо всем. И видно было, что обоим – и хозяину и гостю – встреча была в радость. Обсуждали они многое, не только войну в Чечне, но, главное, смену власти в Кремле. Грасса явно интересовал наш новый лидер. Настораживало его происхождение – из «политической полиции».

Человек левых взглядов, Грасс впервые побывал в СССР летом 1970 года, когда готовился визит федерального канцлера Брандта, автора новой «восточной политики». В Москве была организована встреча деятелей культуры и представителей общественности из ФРГ, ГДР и Польши. Власти не хотели приглашать Гюнтера Грасса, острого полемиста и неуступчивого оппонента. Ему не забыли, что в августе 1968-го он осудил оккупацию Чехословакии советскими войсками. Однако немецкая сторона фактически поставила ультиматум: либо Грасс едет вместе с издателем еженедельника «Шпигель», либо конференция вообще не состоится. Ведь Гюнтер много лет активно сотрудничал с социал-демократами и лично с Вилли Брантом.

Гюнтер Грасс и Юрий Карякин. Переделкино. 2000

Долгие годы писатель Грасс оставался в СССР под запретом. И его главный роман «Жестяной барабан», принесший ему мировую славу, был опубликован у нас только в 1997 году, почти через сорок лет после издания. Я похвасталась, что видела в Испании фильм «Жестяной барабан», хотя искренне призналась, что не все поняла, а сам роман не читала. А Юра рассказал Гюнтеру, что в 1968 году тоже пострадал: вышибли из партии за «черного кобеля, которого не отмоешь добела» (сказал публично о Сталине), перестали печатать.

Мне Гюнтер очень понравился, и захотелось подарить ему на память что-нибудь, что мне дорого. И тут рука моя потянулась к трости, которую Юра в больнице в Кубинке, уже на реабилитации, вырезал из кленового ствола, как учил его дед, и украсил изящным рисунком. Разгадав мое намерение, Юра схватил меня за руку:

– Ируха, я же для тебя вырезал!

– Ну, Юрчи, еще вырежешь, а мы, может, больше не увидим Гюнтера. Пусть у него будет память о нашем доме.

Карякин согласился, хотя и нехотя. Знал, что остановить меня в безумных поступках трудно, да и Гюнтер как-то смутился, что-то понял, хотя переводчица промолчала. Трость ему очень понравилась, особенно когда я сказала ему, что это – Юрина работа.

Надо было прощаться. Сфотографировались на память.

Прошли годы. Мы действительно больше не встречались. В