Книга Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

— Как тебя зовут? — резко спросила она.

Тот приподнялся на локте, пытаясь унять текущую из носа кровь.

— Стайлс Найлсон, — едва слышно прошептал он.

— Послушай меня, Стайлс Найлсон. — Теперь голос Рапсодии звучал негромко и мелодично.

Акмед сразу понял, что она использует свое искусство Дающей Имя.

— С этого момента в твоей жизни главной задачей будет защита сына. Ты вырастишь его с любовью, заботясь обо всех его нуждах. Это будет доставлять тебе истинное удовольствие. Но если ты каким-то образом нарушишь мой приказ, если будешь обижать мальчика, твоя боль станет в десять раз сильнее. Если ты оскорбишь его хотя бы словом, твоя кожа будет гореть огнем. Ты меня понял?

Найлсон кивнул, пытаясь заглянуть под капюшон Рапсодии, как это только что делал его сын.

Акмед не заметил приближения стражников — его внимание было поглощено солдатами. Первый стражник схватил Рапсодию за руку и рывком поставил на ноги, другой резким движением сорвал с нее капюшон. Акмед побежал через дорогу.

Поднялся невероятный шум. К ним устремились конные солдаты, топча лошадьми тех, кто не успевал уступить им дорогу. Зеваки, еще недавно с ужасом наблюдавшие за короткой схваткой, бросились к Рапсодии, пытаясь хотя бы коснуться ее руки. Акмеда закружило в толпе.

Сияющие волосы Рапсодии, перевязанные черной лентой, растрепались, зимний ветер разметал пряди. Толпа ахнула, множество рук потянулось к девушке, и Рапсодия исчезла в водовороте тел. Казалось, девушка окружена бурным морем, волны которого с растущим упорством накатывали на ее беззащитную фигурку.

Конным солдатам пришлось остановиться — толпа стала слишком густой. Один из них оттолкнул в сторону женщину и с дубинкой в руках начал слезать с лошади.

Акмед старался удержаться на ногах. Он тянулся сквозь затягивающую его трясину тел туда, где стучало сердце Рапсодии — единственный пульс, кроме своего, который он мог слышать. Он схватил ее хрупкое запястье в тот момент, когда рядом оказался солдат. Неожиданно крики и шум перекрыл знакомый рев. Разрывающий барабанные перепонки яростный клич прокатился по улице. Лошади, заслышав его, шарахнулись и понесли.

Обезумевшая толпа расступилась, и Акмед потащил Рапсодию за собой. Как только перед ними открылся просвет, он побежал, отшвыривая всех, кто попадался на пути. Когда народу стало поменьше, он остановился, чтобы накинуть Рапсодии на голову капюшон, и оглянулся.

Шум начал понемногу стихать. Обитатели деревни озирались по сторонам, пытаясь найти женщину с сияющими волосами. Солдаты успокаивали лошадей.

Акмед заглянул в лицо Рапсодии. Она тупо смотрела прямо перед собой.

— Пойдем, — сказал он, подтолкнув ее вперед.

Они торопливо зашагали прочь, стараясь не привлекать к себе внимания. За спиной у них еще долго звучали крики.

Сумерки спустились на плато Орландан задолго до того, как путники вернулись в лагерь. Акмед остановился, чтобы Рапсодия могла совершить свои вечерние песнопения. В них появились грустные ноты, похожие на те, что Акмед впервые услышал в то утро, когда они покинули Ллаурона. Музыку пронизывала боль, глубокая как море, и Акмед вдруг сумел найти ответы на многие вопросы, которые давно его мучили. Он услышал, как Рапсодия прошептала в темноте имена детей Стивена.

Когда ночные тени окутали землю, они подошли к небольшому холму, поросшему деревьями и кустарником. Грунтор выбрал это место для лагеря, поскольку оно было хорошо защищено от ветра.

Акмед провел Рапсодию между деревьями и стряхнул подтаявший снег с огромного ствола упавшего дерева.

— Садись, — сказал он. — Нам нужно поговорить. Рапсодия вздохнула, в ее глазах блеснули слезы отчаяния.

— Пожалуйста, не брани меня сейчас, Акмед. Я знаю, какой глупый поступок совершила, но другого выхода у меня не было. Я не могла стоять в стороне, когда это чудовище…

— Я собирался поговорить с тобой о другом, — перебил ее Акмед.

Рапсодия удивленно посмотрела на него и замолчала.

— Сегодня тебе рассказали древнюю историю. Но Посвященный исказил ее, а я хочу, чтобы ты знала правду.

Глаза Рапсодии широко раскрылись. Что?

Акмед сел напротив, положил локти на колени и опустил подбородок на сложенные ладони.

— Подождем наступления ночи, — сказал он, глядя на горизонт, где исчезали последние отблески дня. — В темноте мне будет легче вести рассказ.

38

ДЖЕРАЛЬД ОУЭН вбежал в библиотеку Хагфорта:

— Милорд!..

— Вижу, Оуэн. — Стивен Наварнский стоял у восточного окна, мрачно глядя, как рассветное солнце озаряет его владения.

На недавно выстроенной крепостной стене кипела смертельная схватка, а над нею развевалось знамя черного дыма.

С недостроенных сторожевых башен на веревках свисали тела, которые раскачивал ветер. Лорд Стивен с застывшим лицом наблюдал, как убитый, падая со стены, ударился о повешенного, отчего труп стал раскачиваться еще сильнее.

— Во имя Создателя, что происходит? Оуэн покраснел и запыхался от бега.

— Нас атаковали перед самым рассветом, — прохрипел он. — Подожгли три ближайшие деревни и восточную сторожевую башню. И добрались до конюшни.

— А солдаты? Что с восточными казармами? Оуэн смертельно побледнел.

— Они в огне, милорд. Насколько нам известно, никому не удалось выйти наружу.

— О Единый Бог!

Лорд Стивен перешел из библиотеки в гостиную и остановился возле южного окна.

Здесь картина была такой же, однако солдаты уверенно держали оборону. Герцог бросил взгляд на портрет Лидии с детьми и вновь повернулся к гофмейстеру:

— Ладно, Оуэн, слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты взял мою личную охрану и вывез отсюда Мелисанду и Гвидиона. Спустись по туннелю в винные погреба, а оттуда в западные конюшни. Возьми с собой Розеллу и постарайся не напугать детей. Скачи к Ллаурону. По дороге отправь сообщение Анборну.

Оуэн кивнул и направился к двери. Лорд Стивен прислонился лбом к стеклу, не в силах оторвать взгляда от сражения. Оуэн!

— Да, милорд?

— И последнее: позови интенданта, пусть приведет моего жеребца. Я намерен возглавить оборону наших деревень.

В голосе Оуэна звучала горечь:

— Милорд, нас атакуют жители НАШИХ деревень.

— Ну, ты наконец соизволил явиться, чтобы сделать доклад?

Гиттлесон сидел, в ужасе наблюдая за происходящим и стараясь не двигаться, чтобы не привлекать к своей особе внимания. Уже одно то, что он оказался свидетелем этой сцены, могло выйти ему боком.

Человек в серой мантии неловко поклонился и опустил капюшон. Самоуверенная улыбка появилась на красивом лице, голубые глаза блестели от возбуждения.