Книга Секретные поручения - Данил Корецкий

Чувствую, глубоко ей наплевать стало на этот мультик, может, она вообще с закрытыми глазами перед телевизором сидит, плачет, — но ко мне не поворачивается.

— Врешь ты все. Врешь. Ты меня долго будешь мучить?

Я улыбнулся во весь рот, чтобы она даже спиной почувствовала, до какой степени мне на все плевать, и сказал:

— Вру. Конечно, вру. Я с самого детства всем вру.

— Ну вот и заткнись.

Тут опять телефон. Она встала, выключила телек, нервно прошлась по комнате туда-сюда.

— Можно ответить?

— Нет.

— Я ничего не скажу. Ты всегда сможешь выдернуть шнур или нажать на рычаг. Не буду же я с тобой драться…

Она машинально потерла щеку.

Я сделал вид, что задумался. Конечно, смогу и, конечно, успею, и, разумеется, драться со мной она не станет. Но дело не в этом. Я посмотрел на часы: без пятнадцати четыре. Сколько трубить можно? Скоро рабочий день кончается, а этот гнус вместо того чтобы работать, преступников ловить — трубит и трубит.

Телефонный аппарат у Валерии старый, с ярко-красным кожухом и подчеркнуто «незализанными» гранями, знак качества спереди нашлепнут. Звонок гадкий, пронзительный, я сам себе удивляюсь, почему еще не раздолбал его. Подумал: ну вот, скоро раздолбаю. Только перед этим она скажет ему «отвало на полкило», еще раз изменит ему, деваться ей некуда.

— Ладно, — говорю. — Сейчас ты возьмешь трубку — но с одним условием. Скажешь Петровскому, что он гнусное насекомое и что он тебе больше неинтересен. Скажи:

«отвало тебе на полкило». Поняла? Болтнешь лишнее, я утоплю тебя в ванне.

Поняла?

Она посмотрела на меня. Глаза огромные, откуда у нее такие? В кого? Наверное, мама тоже была красивая, здесь наверняка где-то есть семейные фотографии, надо будет сказать ей, пусть покажет. Потом.

— Нет. Я лучше вообще не подойду к телефону.

— Как хочешь. Но лучше подойти. А то он сам заявится сюда. И тогда мне ничего больше не останется, как прикончить его обрезком какой-нибудь трубы. Или арматуриной. Она еще валяется в прихожей…

Валерия покачала головой.

— Ты мерзкий тип, — тихо сказала она. И отправилась к телефону. И сделала все так, как я велел. Только насчет «отвало на полкило» не повторила. Но мне и так было хорошо. Не то чтобы прямо-таки расплывался от счастья, но какое-то грубое животное удовлетворение имело место, это правда.

Только когда она сказала: «Я все равно тебе не открою, прощай», — что-то вдруг случилось со мной.

Какое-то узнавание всплыло в мозгу, странная такая аналогия: будто все это сон, я сплю до сих пор, и не телефон все утро звонил у меня над ухом, а будильник, он тормошил меня, не давал покоя: вставай, дурило! — но я так и не смог проснуться, злился, шарил рукой у кровати, чтобы сбросить будильник на пол. А встать-то мне ох как надо было, до зарезу надо, я уже опоздал на зачет, или на работу, или еще куда-то, и вся моя дальнейшая жизнь теперь пойдет насмарку.

Меня будто молнией пронзило. Я вдруг все понял. Понял, что я последний идиот тупорылый, даун, дебил, недоносок. Что из-за идиотской своей ревности я сжег все мосты между собой и остальным миром. Петровский, Петровский, да хрен с ним, с Петровским! Пусть это будет он, тысячу раз он — потому что никто, кроме Петровского, гнуса этого, помочь мне не сможет!

Я открыл рот, чтобы сказать: «Не клади трубку!» — но Валерия ее уже положила и, глядя мимо меня, направилась обратно в гостиную.

— Стой, — сказал я. — Набери его номер. Быстро.

— Чей номер? — произнесла она равнодушно.

— Его. У меня поменялись планы.

…Но телефон Петровского молчал.

* * *

Еще звонок. Тишина.

Денис Петровский убрал руку, спрятал в карман. Он не знал, что ему делать.

Вообще-то знал: уходить. Не надо было сюда появляться, ему же ясно сказали.

Но тишина была относительной, Денис слышал приглушенные голоса из-за двери.

Женский и мужской. Из-за этой двери или другой, неясно. Кто говорит, о чем — непонятно. Это если не хотеть никакой ясности и не желать ничего понимать. И вдобавок не знать про «другого мужчину». Неужели она такая же блядь, как все остальные?!

Позвонить еще раз? Клавиша звонка с вертикальными бороздками похожа на аккуратный мазок белкового крема. Дотронуться, просто дотронуться. Денис сам себе казался занудой. Третьи лишние всегда стоят под дверью, они все такие зануды… В квартире никого нет — или ему просто не хотят открывать, какое его дело, в конце концов?

Всего несколько минут назад, когда Денис работал в доме напротив, рядом с вздувшимся трупом Заметалина, — он был уверен, что в случае чего просто возьмет и взломает эту дверь. В мозгу пульсировало: НЕ БЫВАЕТ НИКАКИХ «ДРУГИХ МУЖЧИН», СЛУЧИЛАСЬ НАСТОЯЩАЯ БЕДА!

Сейчас он не был в этом уверен. Он будто покинул зону активного излучения и оказался один на один со старой, как мир, нелепой, дурацкой проблемой: что делать, когда твоя девушка уходит от тебя? Орать благим матом? Ломать дверь и выбрасывать соперника из окна?

— Блядь, — сказал наконец Денис.

Он развернулся и пошел вниз по лестнице, скользя взглядом вдоль грязных перил.

За спиной раздался щелчок и тихий шорох дерматина.

— Денис…

Валерия стояла на пороге в какой-то неловкой позе, лицо белее мела, пушистые золотистые волосы рассыпаны по плечам. Сзади, выше нее на целую голову, темнела шкафоподобная фигура. Огромная рука крепко обхватила Валерию под грудью, холодные спокойные глаза смотрели на Дениса.

— Поднимись сюда. Петровский, — раздался негромкий голос. — Дело есть.

— Ты… — только и вымолвил пораженный Денис.

— Да. Заходи быстро. Только руки из карманов… И тихо.

Денис все понял. Он достал руки из карманов, повернул ладонями наружу и без лишних слов поднялся в квартиру.

— Захлопни дверь, — сказал Сергей.

Сердечник замка громко клацнул, войдя в паз. Курлов с Валерией отошли к кухне, Денису из залитой светом прихожей почти не были видны их лица — только странноватый сдвоенный силуэт на фоне сумеречного окна.

— Выворачивай карманы, Петровский. Спокойно и размеренно, без суеты и резких движений. Если есть оружие, лучше говори сразу.

— У меня ничего нет, — сказал Денис.

— Ладно, давай показывай…

Денис быстро освободил карманы: бумажник, платок, сигареты, зажигалка. Слава Богу, все вешдоки и бумаги, собранные в четырнадцатом доме, он упаковал в сумку и передал капитану.

— Сними куртку и пуловер, — скомандовал Сергей. — Повернись… Так. Брюки расстегни. Хорошо… Можешь одеваться.