Книга Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин

Быстро исполнив приказание (неприятель не должен видеть ни секунды российский корабль без флага!), Па-нафидин побежал доложить об исполнении приказа командиру. Прыгая через две ступени, мичман уже взбегал на шканцы, и тут турецкое ядро, пущенное с ближайшего вражеского корабля, поразило Лукина в грудь. Легендарный храбрец и силач без стона повалился на палубу. Панафидин поднял перешибленный надвое командирский кортик… Этот кортик он сохранит до конца своих дней как самую дорогую реликвию. Тело Лукина было тут же завернуто в холстину и перенесено в его каюту. В командование кораблем вступил старший офицер Быченский-второй.

Из воспоминаний Павла Панафидина: «Капитан-лейтенант Быченский, вызванный братом с нижней палубы, не знал положения корабля. Мы с братом и лейтенант Макаров, бывший во все время наверху, объяснили ему, что мы отрезаны турецким флотом. Он решил поворотить через фордевинд и снова, в другом месте, прорезать неприятельскую линию. Корабль без парусов и при страшном от стрельбы ветре не исполнил намерения капитана, и мы должны были поневоле остаться в прежнем положении».

При этом «Рафаил» ни на секунду не прекращал боя, разряжая по туркам пушки обоих бортов. Ведя отчаянный огонь, он скрылся в дыму от всей остальной эскадры. И только потому, что из глубины турецкого флота то и дело доносились выстрелы, можно было предположить, что «Рафаил» по-прежнему сражается.

Из хроники сражения: «Передовой корабль «Рафаил» с великим терпением выдержал огонь всей неприятельской линии, не прежде открыл свой, как достигнув на самое ближайшее расстояние; но сей корабль, имея задние паруса сильно обитые и не могши удержаться на ветре, очутился в линии неприятельской между капуданом-па-шинским и капитана-бея кораблями, потом прорезал линию и, сражаясь на оба борта, скрылся в дыме…»

Остальные корабли левой колонны, сблизившись вплотную с врагом, привелись на курс, параллельный неприятелю, и быстро выстроили на правом галсе свой боевой порядок. Сделано это было столь мастерски, что бушприты задних мателотов лежали на корме передних. Столь тесный строй превратил русскую колонну в единый огромный и подвижный бастион. Головным теперь был «Селафиил», за ним следом «Уриил», потом «Сильный», «Мощный» и замыкал строй «Ярослав». Они обрушили свой огонь на три турецких флагмана, как и было задумано Сенявиным. На неприятельские адмиральские корабли было страшно смотреть. Палубы их буквально вымело картечным градом, а борта и рангоут разнесло ядрами.

Из хроники сражения: «…Пять наших кораблей, по-дошед на пистолетный выстрел, привели к ветру, сомкнули линию так тесно, что бушприты задних лежали на корме передних и атаковали трех неприятельских флагманов…»

В эти же минуты колонна, ведомая самим Сенявиным, напала на турецкий авангард. Велев Грейгу с «Рет-визаном» и «Еленой» атаковать авангард борт в борт, сам вице-адмирал с «Твердым» и «Скорым», повернул прямо на головной турецкий линкор. Но и турки даром время не теряли! Поняв всю опасность сенявинского маневра, Сеид-Али немедленно бросил ему навстречу все находившиеся за авангардом фрегаты.

План этот был неплох, но невыполним. Не выдержав точных залпов «Твердого» и «Сильного», фрегаты, почти сразу увалились под ветер и, туша пожары, выскочили из боя. Сенявин же пересек курс головному турку и принялся расстреливать бедолагу продольным огнем. Над палубой линейного корабля почти сразу взметнулись костры пожаров. Не сумев прорваться мимо «Твердого», турок лег в дрейф. Продвижение неприятельского флота было остановлено.

А сзади уже напирали следом идущие. Будучи не в силах быстро остановить свои разогнавшиеся корабли, турецкие капитаны отворачивали от передового дрейфующего собрата в разные стороны. Возникла страшная неразбериха. Строй турецкого флота полностью нарушился, и каждый теперь был предоставлен уже сам себе. А наши все наращивали и наращивали огонь. Со шканцев «Твердого» Сенявин вызвал в рупор командира «Скорого».

– Держись вблизи меня, чтобы я мог до тебя докричаться! – Понял! – махал в ответ Шельтинг. – Исполним!

Сойдясь вплотную с «Твердым», «Скорый» тоже сосредоточил весь свой огонь по лежащему в дрейфе передовому турецкому линкору. Над тем уже стоял сплошной столб пламени и дыма.

– Смотрите, ваше превосходительство, никак наш объявился?- закричал кто-то на Сенявина. – Где? – обернулся вице-адмирал. – Вон! Вон! По траверзу!

И точно: с зюйда из недр турецкого флота в сплошных клубах порохового дыма отчетливо проступали мачты, увенчанные Андреевскими флагами.

– Кто же это может быть? Кого занесло в такое пекло? Уж не «Рафаил» ли? – скорее догадался, чем определил Сенявин. – Никак Лукина там вовсю молотят!

– А нашему Митрию все нипочем! Ему, где б не драться, лишь бы драться, надо ж куда залез! – искренне восхитился товарищем каперанг Малеев.

Никто из стоящих в те минуты на шканцах «Твердого» еще не знал, что из вражеских тылов выводит сейчас избитый «Рафаил» старший офицер линкора капитан-лейтенант Быченский-второй. А тело доблестного командира давно снесено в каюту…

Но «Рафаил» не спасался бегством! Напротив, исправив понесенные повреждения, он с честью завершал свой беспримерный рейд по неприятельским тылам. И хотя паруса корабля были в клочьях, а корпус зиял дырами, огонь рафаильцев был по-прежнему силен и точен. Едва возвращающийся «партизан» поравнялся с передовым турецким линкором, как тот внезапно прибавил парусов, надеясь вырваться из-под русских ядер.

– Даниил Иванович! – велел командиру «Твердого» Сенявин. – Прикрой Лукина от супостата!

– Понял, Дмитрий Николаич! Враз прикроем! – отозвался Малеев. – На брасы! К повороту!

Повинуясь рулю, «Твердый» резко подвернул турку под самый нос и, описав полукруг, вновь преградил ему путь. А новый продольный залп в нос вообще прекратил какие-либо поползновения со стороны строптивого капитана. Теперь турку ничего не оставалось, как, гася пожары, кинуться под ветер и покинуть поле боя.

Из воспоминаний Павла Панафидина: «В половину 12 часа увидели вице-адмиральский флаг. «Твердый» и «Скорый» так сильно атаковали авангард турецкий, что он побежал и тем самым освободил нас от сомнительного положения. 3 с половиной часа мы не видели своего флота и почти все это время дрались на оба борта и даже с кормы».

«Твердый» с «Сильным», поддержанные уже подходившими к ним «Ретвизаном» и «Еленой», вовсю громили в два огня следующие турецкие корабли. «Скорый» тоже не оставался в стороне, а, выполняя приказание командующего, по-прежнему висел на корме у флагмана, прикрывая его сзади. Тем временем корабли, дравшиеся с турецкими адмиралами, начали одерживать верх. «Се-лафиил» и «Уриил» вовсю били «Сидель-Бахри». «Мес-судие», правда, с трудом, но еще держался, храбро пытаясь противостоять сразу трем русским линкорам! Но храбрость турецкого флагмана была не поддержана его подчиненными. Ни проклятья и угрозы капудан-паши, ни страх казни, ничто не могло заставить капитанов кидаться под русские ядра. И первым оставил Сеид-Али младший флагман Чугук-Гассан. Несмотря на все призывы, его «Анкей-Бахри», внезапно вильнул в сторону и поспешно убрался подальше, оставив капудан-пашу один на один с русскими пушками.