Книга Грань - Джеффри Дивер

— Камень, ножницы, бумага, — невнятно бормотал я сквозь плотно стиснутые зубы. — Камень, ножницы, бумага.

Помутневшим от слез взглядом я следил, как Лавинг поставил пузырек на землю и снова взялся на наждачную бумагу.

— Камень, ножницы, бумага.

Пегги, Пегги, Пегги…

«Камень, ножницы, бумага».

Я опять закричал.

А Лавинг снова взялся за пузырек.

Потом, все еще жадно хватая ртом воздух, я расслышал два звука. Первый из них был хрустом ветки неподалеку, где-то рядом с дорогой.

А второй — клацаньем металла. Щелчком, который человек, занимающийся моим родом деятельности, не спутал бы ни с чем другим.

Знаком он был и Лавингу, поэтому он мгновенно отложил в сторону инструменты пыток и достал из-за ремня мой «глок». Он улегся на живот, поморщившись, когда первый выстрел прогрохотал в ночи. Промах, но совсем небольшой. Пуля взметнула комья земли рядом с нами.

«Дознаватель» откатился от меня метра на три-четыре — он не мог допустить, чтобы шальная пуля убила меня прежде, чем я скажу, где Аманда, — и снова приник к земле. Мы лежали среди низкой травы, не позволявшей надежно укрыться.

Еще выстрел. Я посмотрел в том направлении, откуда он был сделан, и увидел мужчину, который пробирался сквозь кусты, держа в вытянутой руке револьвер и целясь в Лавинга. Поначалу я изумился, узнав, кто пришел мне на помощь. Но потом понял, что удивляюсь зря.

Райан Кесслер был одним из немногих, кто знал, куда отправились мы с Поугом.

Полицейский не пытался ни маневрировать, ни пригибаться. Он не замедлил шага и вообще никак не прореагировал, когда Лавинг выпустил по нему традиционные три заряда один за другим. Я не мог понять, ранен коп или нет, но он по-прежнему ломился вперед, всматриваясь в темноту, чтобы яснее видеть цель.

А потом наступила тишина. Даже в полутьме Райан представлял собой отличную мишень для «глока», но Лавинг не стрелял. Я поднял взгляд и понял почему. Забрав чужое оружие, он не знал, сколько в нем осталось патронов. Магазин теперь был пуст, затвор отъехал назад, требуя перезарядки.

Лавинг догадался, что у меня есть запасная обойма, и она действительно лежала в моем кармане. Он бросил взгляд на Райана, который, несмотря на хромоту, неуклонно приближался, стараясь прицелиться точнее.

Лавинг дернулся в мою сторону, и Райан выстрелил. Но теперь патроны кончились и у него. До меня донесся глухой стук бойка по уже использованному капсюлю. Полицейский вынул устройство для быстрой перезарядки револьвера, открыл барабан и стал освобождать его от пустых гильз.

«Дознаватель» кинулся ко мне и потянулся к моему пиджаку, но я в одну секунду, забыв о боли, пожиравшей мой палец, перевернулся на живот, чтобы помешать ему запустить руку во внутренний карман. Лавинг покосился на Райана, который уже вставлял в револьвер ровный круг с новыми патронами, а потом с силой выдернул из-под меня полу пиджака. Райан снова пошел и был теперь совсем близко.

Лавинг оказался в отчаянном положении.

Я же, собрав остаток сил, ударил его коленями в тот бок, куда ранил прежде. Он взвыл от боли, потерял равновесие и откинулся назад.

Но потом с гримасой ненависти снова дотянулся до моего пиджака. На этот раз ему удалось нащупать обойму, достать ее и даже вставить в пистолет.

Его лицо находилось в полуметре от моего, когда Райан Кесслер вогнал ему в грудь две пули. Генри Лавинг дернулся, поник всем телом и завалился набок. И, умирая, он смотрел в глаза мне, а не полицейскому, который стал его убийцей.

Сразу после этого на землю тяжело опустился и Райан Кесслер, рассматривая рваную рану в своем боку. Но не она, хотя внешне выглядела тяжелой, казалось, беспокоила его сейчас больше всего, а другое место, куда умудрился попасть Лавинг. С тоской он смотрел на свое кровоточащее бедро, пытаясь зажать артерию.

— Моя вторая нога, — сказал Райан, поднимая взгляд на меня. — Моя здоровая нога… Вот ведь мразь!

И он потерял сознание.

66

Полчаса спустя, когда старая военная база была уже освещена, как улицы Рио во время карнавала, а кругом сновали десятки офицеров и сотрудников спасательных служб, я стоял у входа в здание.

Там уже работали оперативники Фредди в респираторах, расчищая путь для пожарных бригад. Они обнаружили трупы троих сообщников Лавинга, но в том месте, которое избрал последним рубежом обороны Поуг, все еще бушевало пламя, и найти его тело пока не представлялось возможным. Охранник, обезвреженный нами снаружи, уже пришел в себя и сидел в наручниках, ошеломленно глядя на происходящее.

Рядом медики укладывали на носилки Райана Кесслера, для которого уже подготовили операционную в больнице Лисбурга. Сознание вернулось к нему, а раны оказались не столь серьезными, как я опасался.

— Обе пули прошли навылет, — сообщил он мне, а я вспомнил, что то же самое слышал от доктора Фрэнка Лавинга, когда он описывал ранение своего двоюродного брата.

Я позвонил Джоанн и сообщил, что с ее падчерицей все в порядке, а вот муж ранен.

— Но его жизнь все опасности, — заверил я ее и продиктовал номер телефона врача.

Только потом рассказал, какая судьба постигла Поуга. После долгой паузы она поблагодарила меня за то, что сообщил ей об этом.

И мне снова показалось, что в прошлом этих двоих что-то связывало помимо работы.

— Это ведь вы отпустили Райана, верно? — спросил я.

— Да. Пришлось отвлечь внимание Лайла, — призналась она, снова немного помедлив.

Вероятно, Джоанн видела, как мы набираем код отключения блокировки двери, и запомнила цифры. Или же в ее загадочной сумке лежало еще одно специальное устройство — для взлома шифров электронных замков.

— Ваш муж спас мне жизнь, — сказал я.

Потом заметил, что ко мне приближается Фредди, и попросил у Джоанн разрешения перезвонить ей еще раз, позже.

— Подождите секунду, Корт, — неожиданно попросила она.

— Хорошо.

— Корт? — раздался в трубке голос Мари.

— Да. Я вас слушаю.

— Вы ранены?

— Ничего серьезного.

Молчание. Потом:

— Что ж, рада за вас, — и нерешительно добавила: — Я только хотела сказать… У меня есть ваш образ. Когда мы были у реки, помните?

Сделав небольшое усилие, я сообразил, о чем она.

— Да, помню.

— Получилось очень хорошо.

— Образ или что-то другое?

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спросила она после этого.

— Да, я в норме. Извините, мне нужно идти.

— Хорошо. Позвоните мне, когда будет удобно.