Книга Пирамиды Наполеона - Уильям Дитрих

— Ладно, держи, — крикнул я.

Посох полетел в его сторону, но ему пришлось подпрыгнуть, чтобы дотянуться до него. Непроизвольно вскинув руки, он наклонился в сторону и, изогнувшись со стремительностью змеи, схватил оружие, но одновременно опрометчиво сделал шаг в сторону для устойчивости.

Краеугольный камень у основания моста мгновенно перевернулся.

Арабы застыли, слушая, как большой обломок падает в бездну, отскакивая от скрытых в кровавом тумане стен.

Потом послышался скрежет разъезжающихся плит, и мы с Астизой глянули вниз. Лишившись опорного камня, мост начал разваливаться. Все последние плиты поочередно рухнули вниз, соединение моста с гранитными ступенями нарушилось, и повисший в воздухе край начал неумолимо обваливаться в пропасть. Бин Садр совершил фатальную ошибку. Его бандиты заорали и в панике бросились обратно к спасительному выступу. Но от ужаса они уже не обращали внимания, куда ступали, и еще несколько плит коварно перевернулось.

Бин Садр прыгнул на первую гранитную ступень.

Если бы он бросил посох, то допрыгнул бы до нее или по крайней мере надежно ухватился за ее край или за мою ногу, чтобы утащить меня вниз за собой. Но он слишком долго не решался расстаться с любимым оружием. Его раненое плечо еще давало о себе знать, а сила одной здоровой руки не могла удержать его на мокрой гранитной ступени. Но, соскальзывая вниз, он упорно стремился выбраться на ступени вместе со своим посохом. Наконец, бросив его, он едва успел ухватиться за каменный выступ, предотвратив дальнейшее скольжение. Его оружие исчезло в тумане. А сам он болтался на краю обрыва, пытаясь найти хоть какую-то опору для ног, при этом его поливали струи воды, растворяющейся в розовой облачности. Мост тем временем продолжал стремительно обваливаться, увлекая дико орущих бандитов в адскую бездну. Все они полетели туда, молотя руками по воздуху. Я видел, как они скрылись в сырой мгле.

Бин Садр упорно висел на краю, с ненавистью взирая на Астизу.

— С каким наслаждением я отправил бы эту шлюху вслед за ее парижской предшественницей, выпустив наружу кишки, — прошипел он.

Вооружившись томагавком, я подполз к его пальцам.

— Получай, мерзавец, за Тальма, Еноха, Минетту и всех остальных твоих безвинных жертв. Надеюсь, ты встретишься с ними в ином мире.

Я взмахнул топориком.

Он плюнул в мою сторону.

— Я буду ждать тебя там.

И он сорвался с обрыва.

Стремительно съехав по крутому склону, он ударился о песчаный откос и беззвучно провалился в клубы красного тумана. Его падение сопровождал легкий обвал щебня. Потом наступила тишина.

— Он погиб? — прошептала Астиза.

Не слыша его криков, я со страхом подумал, не удалось ли паршивцу найти какую-то лазейку и избежать гибели. Я пристально вглядывался в туманную даль. Там, внизу, что-то двигалось, но все звуки заглушал шум потока, льющегося по гранитной лестнице. Но вот до нас стали доноситься слабые поначалу стоны и крики.

Побывав в сражениях, я отлично научился различать угрожающие воинственные крики и вопли раненых. Но они имели очень мало общего с этими странными потусторонними воплями такого полнейшего ужаса, что у меня самого свело живот от страха перед вызывавшим их монстром или целым выводком чудовищ. Несмолкающие крики иногда взлетали до визга, и среди них я с уверенностью узнал голос Ахмеда бин Садра. Несмотря на ненависть к этому человеку, я невольно содрогнулся. Он пережил ужас проклятия.

— Апоп, — сказала Астиза. — Змеиный бог подземного мира. Он встретился с тем, кому поклонялся.

— Это же миф.

— Ты уверен?

Прошла, казалось, целая вечность, и крики сменились безумным бормотанием. Наконец прекратилось и оно. Мы остались одни.

Я дрожал от страха и холода. Лишенные всех путей отступления, мы тесно прижались друг к другу в кромешной темноте, озаряемой лишь тусклым красным светом, который шел из ямы. Слегка придя в себя, мы решили подняться по гранитной лестнице, которую омывали воды, хранившие запах Нила. Какое еще испытание уготовано нам в этом подземном лабиринте? У меня уже не было сил — силы воли, как сказал бы Наполеон, — думать о дальнейшей судьбе.

Мы достигли желоба, подходившего к верхней ступени лестницы. Нильские воды изливались из какой-то трубы в стене пещеры, наполняя до краев каменный желоб, и исчезали в другом туннеле, начинавшемся от края лестницы. Противостоять этому стремительному течению было невозможно. Единственный путь на свободу, скорее всего, лежал в том направлении, куда текла вода, — в темный водосток.

Насколько я видел, бурный поток полностью вытеснил воздух из узкого туннеля.

— Почему-то мне не верится, что Моисей вышел именно этим путем.

Глава 24

— Воспитываясь в семье фараона, Моисей знал секреты этой подземной гробницы, — сказала Астиза. — И он, естественно, не стал приводить в действие гранитные затворы, как глупый Силано. Он выбрался наверх по одному из наклонных туннелей.

— И при низком уровне воды этот канал наверняка мог бы стать дополнительным путем спасения, — заметил я. — Но вход в пирамиду открывается только во время половодья, и потому сейчас он заполнен до краев. Там будет нечем дышать. Входя сюда, человек должен был знать верный путь выхода, иначе он попадал в западню.

— Но зачем тогда понадобилось сооружать тот мост, проверяя наши знания о расположении звезд в созвездии Дракона? — удивленно сказала Астиза. — Наверное, тот, кто знал, как устроены эти ловушки, все-таки мог выйти этим путем. Похоже, он служил последним средством спасения для самих древних строителей на тот случай, если чье-то ошибочное действие заключит их в западню. Я думаю, нам дается заключительное испытание веры, и тогда мы окажемся на свободе.

— Надеюсь, ты не собираешься пронестись по этой сточной трубе до самого Нила.

— А что, разве лучше торчать здесь, медленно умирая?

Она вновь уловила самую суть нашего положения. Можно, конечно, завершить наши дни на этих мокрых ступенях, размышляя о рухнувшей переправе и верхних гранитных преградах, а можно, рискнув всем на свете, нырнуть во тьму водостока. Мудрый Тот явно обладал и чувством юмора. Что, в общем-то, терять беглому преступнику с бесполезным сломанным медальоном, обнаружившему, что легендарную книгу уже стащил три тысячи лет тому назад пустынный пророк, усталому, разбитому, влюбленному и сказочно богатому… если, конечно, он сумеет когда-нибудь продать висевшие на нем сокровища. В любых путешествиях нас порой подстерегают чудеса.

— Удушение гораздо быстрее смерти от голода, — согласился я.

— Ты утонешь, если не сбросишь большую часть побрякушек.

— Ты что, шутишь? Если мы решимся нырнуть в эту воду, то, уж наверное, дальше свод туннеля станет выше. А может, и выход в Нил совсем близко. Стоило ли забираться в такую даль, чтобы вернуться с пустыми руками?