Книга Люди огня - Олег Волховский

В 1400 году Тамерлан, захватив Дамаск, согнал сюда тридцать тысяч жителей и сжег вместе с мечетью. Она была вновь отстроена в пятнадцатом веке. А после подавления мятежа в Исфахане по приказу Хромого Тимура было убито семьдесят тысяч жителей и построена пирамида из отрубленных голов.

Я подумал, что мой Господь лучше многих земных завоевателей. Да, конечно, его путь не бескровен. Невозможно завоевать полмира, не запачкав рук. Но он по крайней мере не склонен к регулярным массовым убийствам и но строит башен из черепов.

Было раннее утро. Солнце еще не взошло, только светлело небо.

Эммануил вызвал нас к себе — всех апостолов, что были на Двараке. Он был одет в шафранные одежды, как индийский аскет, правда, смотрелся гораздо лучше.

— Есть такое мусульманское пророчество: Иса должен в Судный День спуститься на один из минаретов Мечети Омейядов, опираясь на крылья двух ангелов, — Господь улыбнулся. — Ангелов обеспечить не могу, Судный День пока подождет, но в Дамаск мы спустимся. Пойдемте!

Мы вышли на крышу Дома собраний. Подошли к балюстраде. Эммануил поднял руку.

Часть ограды исчезла — метра два. И возник свет. Золотой светящийся цилиндр толщиной в руку засиял у наших ног и начал разворачиваться, как ковер. Перед нами лежала дорога, сияя миллионами золотых искр.

Встало солнце. Послышался призыв муэдзина. Мы спускались прямо к нему, на минарет Иисуса Христа.

Мусульманские пророчества отличаются редкой доскональностью. По описаниям Даджжала можно составлять фоторобот. Лицом красен, кучеряв и крив на один глаз. А на лбу написаны буквы «каф», «фа» и «ра», то есть «кафир», неверный. Господь любил это цитировать. Он не был ни краснолиц, ни кудряв, ни крив, а на лбу у него ровным счетом ничего не было написано. Махди (у тех, кто считал, что Иса и Махди разные люди) тоже был описан весьма подробно и должен был во всем походить на пророка Мухаммада. Не узнают они ни Даджжала, ни Махди!

Эммануил вступил на балкон минарета, Иоанн и Матвей спрыгнули вниз и помогли ему спуститься: вот и два ангела. Мы с Марком спустились следом. Шествие замыкал Филипп.

Муэдзин попятился, прижался к стене минарета и обалдело смотрел на нас.

Эммануил улыбнулся, и с его волос посыпались жемчужины, точнее, капли воды, превращающиеся в жемчуг уже в полете. Его волосы не были мокрыми.

— Не бойтесь! Мир вам! Я тот, чье возвращение было предсказано. Это мои хавар (апостолы). Мы можем спуститься вниз и принять участие в молитве вместе с правоверными?

Муэдзин кивнул. Он знал пророчества.

Внутри мечеть напоминала старинные римские храмы, уже надоевший константиновский стиль. Правда, и арабы руку приложили. Планировка другая: широкий зал вместо вытянутого прямоугольника. Ряды колонн с позолоченными коринфскими капителями, доставшиеся в наследство от христианской церкви. И в стороне — часовня с захоронением головы Иоанна Крестителя. Мозаики по стенам, явно созданные византийскими мастерами. Правда, тематика местная: река Аль-Барада, деревни Гуты, Мекка и Дамаск. Огромные зеленые дубравы, голубые сверкающие реки, белые башни и дворцы. Мерцание мрамора, золота и смальты.

Я первый раз был внутри мечети. Шли босиком, без обуви. Перед входом даже совершили ритуальное омовение. Я не знал, как правильно его делать, но во всем подражал Эммануилу, и все прошло без эксцессов. Господь вёл себя так, словно всю жизнь был мусульманином.

Жемчуг сыпался с его волос. Люди были так ошарашены, что даже не подбирали жемчужины. Намаз, называемый здесь салятом, явно задерживался. Уж совсем не по правилам! Не бывает такого.

Наконец к нам подошел мулла и заикаясь попросил Эммануила руководить молитвой. Господь отказался.

— Имамат уже объявлен[121].

Пока все шло, как по писанному (в пророчествах). Правда, в некоторых версиях этой молитвой должен был руководить Махди, а Иса стоять за его спиной, признавая превосходство ислама.

— Постою для пользы дела, — шепнул Эммануил. — Но первый и последний раз.

Наконец прогремело: «Аллах акбар!» Мы тщательно повторяли все за Эммануилом: все поклоны, молитвы и воздевания рук.

После салята вышли из мечети и пошли по городу. Видимо, слух о нас уже разнесся, или по радио объявили. Нас встречала толпа. Движение перекрыли.

Жемчужины срывались с его волос, падали и подпрыгивали на асфальте. Здесь народ был менее религиозен и жемчуг подбирал (а может, за тем и явились).

Мы шли по современному проспекту, правда, не такому широкому, как в Европе. Народ тоже был весьма европеизирован. Я не увидел ни одной женщины в чадре, зато все были в платках. Мужчины часто в европейских костюмах. Но восторга толпы это не уменьшало. Верно, европейское влияние глубже костюма не проникало.

Было пыльно и жарко.

Мы направлялись в тихую часть города. Появились кедры и кипарисы. Тень, тишина. Современные дома сменили ровные стены без всяких украшений, Здесь, в одном из старинных домов, и жил Величайший шейх Ибн-ал-Араби.

Мы остановились у стены, сложенной из желтого камня, кое-где с вкраплениями черного. Смотрелось красиво. Почти как орнамент,

Нас пустили во внутренний двор, напоминающий сцены из «Тысячи и одной ночи». Мозаичные панно с каллиграфическими надписями на арабском, фонтан в центре, тенистые деревья. Величайший шейх беден не был. Автор нескольких сотен произведений, и по крайней мере одно из них «Геммы премудростей» в исламском мире знал каждый сколько-нибудь образованный человек. Слава на некотором уровне вполне конвертируется в твердую валюту (ну по крайней мере в динары),

Эммануил прошел в дом один. Мы остались ждать.

Здесь же толпились несколько муридов Величайшего шейха. Мы завели разговор, который с их стороны сводился в основном к восхвалению учителя. Кого он излечил, кого утешил, кому помог разбогатеть. Последнее было неожиданно для христианского слуха. Чтобы святой потакал богатству?

Принесли чай и сладости — слишком сладкие. Близился полдень. Гостей не забыли: подали еду. Слишком жирную,

Из муридов к этому времени остался один. Его звали Идрис Султан, и был он из Египта. Суфий, конечно.

— А вы знаете, что рыцари храма не имеют никакого отношения к Храму Соломона? — спросил он.

— Как это? — удивился я.

— Все их церкви построены в подражание не Храму Соломона, а Куполу Скалы[122].

— Они другого не видели. Храм Соломона давно уже был разрушен.

— Более того, суфийского учителя Маруфа Кархи называли «сыном Давида», как библейского Соломона, потому что он был учеником суфийского учителя Дауда-ат-Таи. Именно к суфиям и восходит традиция тамплиеров.