Книга Принцесса ветра и мести - Алиса Джукич

это блаженное сочетание холода и ласкающей теплом воды совсем не помогало сосредоточиться.

– Агнес, я бы до конца дней благодарил прародителей за наше общее драгоценное дитя. – Эллин сглотнул и провел кончиком носа по моей щеке. – Но я бы предпочел видеть каждый шаг, слышать каждое слово и просто быть рядом с нашим ребенком, а не оставить тебя матерью-одиночкой.

Я поморщилась от того, как легко возлюбленный готов распрощаться с мечтой и пожертвовать своей жизнью ради других, зная наперед, что кровавый бой с Александром, скорее всего, станет для него последним.

– Я пойду с тобой, – твердо сказала я.

Руки, до этого поглаживающие меня по ребрам, замерли у меня на животе.

– Исключено, – не менее твердо возразил Эллин, и я повернула к нему голову. От влаги белые волосы напоминали жидкую сталь, а капли воды, которые скатывались по шее, поблескивали на бледной коже словно бриллианты. – Я не позволю тебе рисковать.

– Эллин, это мое решение. Я приняла твой выбор дважды. Даже когда ты решал отправиться в лапы Дикой Охоты или отдалиться, я не стала тебя переубеждать. Так что прими и ты мое. – Я подтянулась и легонько чмокнула его влажную щеку. – Вместе мы надерем зад этому кровожадному мерзавцу.

– Бессмысленно тебе возражать, так ведь?

– Абсолютно. Даже если ты попытаешься связать меня и передать отцу, я все равно найду тебя, и тогда Александр покажется тебе милым пушистым зайчиком.

– Мне уже страшно, – тихо хохотнул Эллин. – Но позволь уточнить, каким ужасным пыткам я буду подвергнут?

Я резко развернулась, расплескав воду, и сжала ногами его бедра. А потом я с хитрой ухмылкой опустилась на все еще твердый член, вызвав рваный стон возлюбленного.

– А кто сказал, что наказание должно быть болезненным?

Выпрямившись, я начала двигаться на нем, пока мы оба не потерялись в ощущениях, а вода не затопила мраморный пол.

Глава 36. В последний бой

Королевская резиденция пустовала. Переодевшись в темно-синюю военную форму, я заплела волосы в косы, и мы отправилась во двор, где отец переправлял всех желающих в безопасный лагерь Вильсбурга.

Галантно распахнув двери, Эллин выпустил меня на мороз. Я вскинула голову к хмурому небу, на котором совсем недавно проступили полосы восхода.

Неблагие фейри выстроились в несколько рядов к порталу. Гул встревоженных голосов витал в сладковатом от магии воздухе. Габриэль и вооруженные гвардейцы обходили очереди, внимательно следя за порядком. Возле портала стоял Маркус, и его венкоообразная корона единственным пятном золота сверкала среди посеребренной снегом улицы.

Дориан и Филипп помогали горожанам проходить сквозь бушующую световую спираль. Амина, заметно нервничая, покачивалась на пятках рядом с Филом и что-то отмечала в длинном пергаменте.

Сначала принц заметил Эллина. Неудивительно, ведь тот чуть ли не на голову возвышался над окружающими. Дориан приподнял широкую бровь, а когда напряженный взор скользнул ниже, обнаружил пробивающуюся сквозь толпу меня.

От широты и искренности его улыбки сердце забилось быстрее. Дориан сделал шаг вперед, словно желал броситься ко мне навстречу, но, быстро сообразив, что за нами наблюдают, остался на месте.

Фейри низко кланялись и расступались, пропуская нас к порталу. Маркус проследил за направлением взгляда приемного сына, и его спина облегченно расслабилась.

– Доченька! – радостно воскликнул он, наплевав на королевский этикет.

Отцовский лоб избороздили глубокие морщины, как будто он постоянно хмурился. Разделяющая нас синеглазая фейка отступила, и, на удивление, я впорхнула в объятия к отцу.

– Пап, – как можно тише прошептала я, вкладывая в короткое слово все, что накопилось на душе за долгие месяцы: обиду, понимание и, наконец, прощение.

Он погладил меня по лопаткам.

– Мне очень жаль, Агнес, – прошептал отец мне в макушку, делая вид, что рядом с нами никого нет, хотя Эллин столбом возвышался у меня за спиной, а Дориан поравнялся с ним плечами. Маркус немного отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза. – Твой брат был достойным мужчиной… – Он осекся, увидев на мне военную форму.

– Агни, только не говори, что ты собралась в бой после того, как сама чуть не погибла? – вместо отца спросил Дориан, и я ощутила неприятное покалывание в тонком шраме на горле.

Когда я слегка отступила, в толпе промелькнули знакомые синие волосы и комариные крылья. Сотрясаемая дрожью, Ирма одиноко стояла в очереди с маленьким свертком белоснежной ткани и любяще прижимала его к груди. Заметив меня, пикси радостно мне помахала и даже попыталась ответно улыбнуться, но в ее глазах блеснули безутешные слезы.

– Виктор хотя бы увидел ребенка? – вдруг спросила я у толпившихся рядом мужчин.

Мне ответил Эллин:

– Лорд погиб, защищая Араклеон. Их сын родился на следующий день после осады замка.

Горький удушающий ком встал посреди горла.

– Я убью Александра, – зло прошипела я.

– Доченька… – Отец неодобрительно покачал головой, но я не позволила ему завалить меня доводами, насколько эта идея опасна и глупа.

– Из-за политических интриг огненного короля погиб мой брат! – возмутилась я. – Сколько еще должно умереть невинных ради его пути к всевластию?

Благой Принц двинулся ко мне, чтобы утешить, но я отпрянула, побоявшись, что он запихнет меня в портал.

– Я отправлюсь во Двор Дикой Охоты вместе с Эллином, и это не обсуждается. – Фейри за нами поочередно исчезали в круговороте света, ставя подпись в свитке Амины. Я обратилась напрямую к отцу: – А если вознамеришься помешать, то лучше сразу вычеркни меня из своей жизни. – Ткнув себя пальцем в грудь, я вздернула подбородок.

Маркус почему-то с гордостью посмотрел на меня.

– Другого я от тебя и не ожидал. – Отец потянулся к оружейному поясу и, отстегнув клинок с изумрудной рукояткой, отдал его мне. – Я знаю, что ты оставила свой кинжал в мире смертных, так что время пришло. – Он кивнул на оружие: – Этот клинок когда-то принадлежал Элеонор, он зачарован сильнейшей магией, а острие пропитано соком рябины, так что он ничем не уступает кинжалу друидов.

Я благодарно приняла подарок и, покрутив в руке, сунула клинок в набедренные ножны.

– Умоляю, береги ее. – Отец посмотрел поверх моей головы на Эллина.

– Она – мое сердце, Маркус, разве может быть иначе?

Отец не ответил, погрузившись в тревожные думы, и я повернулась к Дориану, чтобы попрощаться. Вороньи перья на воротнике его плаща красиво лоснились под снежной присыпкой. Поймав мой взор, принц постучался мне в голову, прокладывая между нами привычную метальную связь. Я раскрылась навстречу его чувствам и мыслям.

«Прости меня, Дориан. Но ты знаешь, что я не могу поступить иначе, это и моя битва».