Книга Пришельцы ниоткуда - Франсис Карсак

Библиотекарша с улыбкой поднялась ему навстречу:

– Что желаешь почитать, брат?

Он смутился и тоже улыбнулся:

– Мне хотелось бы почитать книги по истории.

– Проще простого. Какие?

– Даже не знаю…

– С какой хочешь начать? Телкар, Якобсон, Рибо, Ханихара? Быть может, Салминен?

– Мне советовали прочесть Мокора.

– Мокора? – удивилась девушка. – Обычно с него не начинают. Он труден для понимания. Не желаешь «Историю Звездного народа»? «Великую миграцию»? «Эссе о смысле галактической истории»?

– А что вы посоветуете?

– Первую… Ты обратился ко мне на «вы»? К какому клану ты относишься?

«Ну, началось!» – подумал он.

– Ни к какому!

– Планетянин? Тогда твое место не здесь.

Приветливость девушки мгновенно испарилась.

– Меня послал текнор.

– А! Ты и есть тот самый планетянин! И что это в последнее время творится в голове у моего дядюшки!.. О, космос! Впервые у меня сразу же просят труд моего деда, и надо же – просителем оказывается земная вошь!

Она с отвращением на лице протянула ему каталожную карточку:

– Заполни это! И дай мне пропуск. Так я и думала! Карточка «А» землянину! Держи. Пройдешь через эту дверь, найдешь зал «дэ» и нишу четырнадцать. Умеешь пользоваться считывателем? Ты же не думаешь, что тебе на руки выдадут оригинал? В следующий раз постарайся приходить в те часы, когда на службе не я!

Считыватель оказался проектором микрофильмов, хотя и более усовершенствованным по сравнению с теми, которыми Тинкар пользовался ранее. Он углубился в «Историю Звездного народа».

Книга была написана сжатыми фразами и не давала никаких послаблений читателю, как и предупреждала Орена, но содержала массу ценных подробностей. Его сразу же поразило разнообразие имен на «Тильзине». Одни были явно земного происхождения: Петерсен, Валох, Рибо, Ханихара. Привычный к космополитизму гвардии, он с легкостью привязал их к месту происхождения: бывшая Скандинавия, бывшая Центральная Европа, бывшая Франция, бывшая Япония. Но другие имена, вроде Тана Экатора, Мокора или тех, которые он видел на обложках книг в библиотеке Орены – Орипсипор, Тельмукинка, – показались ему странными. Во время великой миграции пассажиры звездолета номер три решили разрушить за собой все мосты, связывавшие их с родной планетой, и произвели космическое крещение, выбрав себе искусственные имена. Даже сегодня, добавлял Мокор, этими именами продолжают пользоваться.

Среди членов экипажа корабля существовала определенная тенденция к эндогамии, не настолько серьезная, чтобы угрожать генетическому наследию, но достаточная для ощутимого воздействия на потомков. К этому следовало добавить резко антипланетарный образ мышления. Тинкар усмехнулся: «Полагаю, моя милая библиотекарша должна зваться „Ериоретура Калькакубитатум“ или как-нибудь в этом роде!»

Он быстро проскочил ту часть книги, которая относилась к началу эры галактиан, решив, что вернется к ней позже и разберется во всем уже спокойно. Времени у него хватит. А вот то, что относилось к современной истории, напротив, вызвало у него живой интерес.

Долгое время Звездный народ жил без каких-либо контактов с остальной частью человечества, развивался, осваивал ту или иную необитаемую планету, трижды встречался с мирными негуманоидными расами, постепенно расширяя территорию своего скитания в космосе. В эту эпоху города уже отказались от гиперпространственного устройства Кюрсена («единственного, известного нам и поныне», – с горечью подумал Тинкар) и перешли на тот тип двигателей, который разработали неведомые обитатели покинутого города.

Затем, в один прекрасный день, «Рим» вступил в контакт с первыми доимперскими колониями людей. Как раз перед началом катаклизмов («у нас, вероятно, это называется объединительной войной», – сказал себе Тинкар) несколько групп смельчаков на инфрасветовых кораблях отправились завоевывать галактику, используя анабиоз. Почти все успешно завершили свое безумное предприятие (что лишний раз подтверждало старую поговорку гвардии: «Чем отчаяннее авантюра, тем больше шансов на успех»). Отважные космопроходцы рассеялись по мирам и основали различные цивилизации, отличавшиеся от цивилизации галактиан и землян, но ограниченные рамками одной солнечной системы. Галактиане установили с этими полубратьями торговые отношения и, как правило, выступали в роли посредника между разными цивилизациями, хотя и не испытывали особой симпатии к другим обществам. Из-за разного отношения бродячих галактиан к своим оседлым соотечественникам образовались две партии: партия консерваторов, полагавших сложившуюся ситуацию вполне удовлетворительной, и партия авантистов, предвидевших день, когда эти цивилизации вновь выйдут в космос и станут конкурентами галактиан. Именно поэтому авантисты хотели установить для таких планет карантин и сделать все, чтобы помешать им вновь выйти в межзвездное пространство.

«Орена, если я правильно понял, как раз авантистка, а значит, точно не пылает особой любовью к планетянам, – подумал Тинкар. – Наверно, она нашла во мне нечто невероятно забавное… Текнор называет себя консерватором, но относится к „чистым“, к тем, кто расстался со старыми земными именами… Все так же сложно и запутано, как придворные интриги!»

Он открыл заключительную главу. Книга завершалась на оптимистической ноте: каким бы ни было отношение галактиан к этому вопросу, ни одна из партий не собиралась брать власть силой и не представляла серьезной опасности в ближайшем будущем.

«Нужно будет прочесть „Эссе о смысле галактической истории“», – решил Тинкар и бросил взгляд на часы. День пролетел очень быстро. Он вышел из библиотеки. Рыжеволосой девушки нигде не было, на ее месте сидела молоденькая блондинка, уже собиравшаяся уходить.

– В какие часы работает библиотека?

– Библиотека открыта всегда, брат, – улыбнулась блондинка. – Кроме абонемента – он уже закрылся. А! Так ты и есть тот самый планетянин?

– Вижу, вам уже доложили! До завтра! Может, и заскочу.

Он поужинал в просторном зале ресторана почти в полном одиночестве. Вместо Петерсена был брюнет, который обслужил его, не произнеся ни слова. Удалившись к себе, в почти монашескую обитель, Тинкар постарался привести в порядок свои мысли и впечатления.

«Подведем итоги. Мой звездолет взорвался вследствие саботажа. Меня подобрал город-бродяга, населенный потомками ученых-предателей, убежавших из империи в правление Килоса Третьего. Этот народ испытывает глубокое презрение к планетянам, особенно к тем, кто попадает сюда из империи. Мне постоянно дают это понять. Молодая девушка оскорбляет меня, я теряю хладнокровие и сбиваю ее с ног ударом кулака. И тут она превращается в моего ментора, приглашает на ужин и даже более того!.. Она – гидропонист и писатель. Каждый представитель этого странного народа имеет две профессии: одну – общественную, которой уделяет два часа в сутки, другую – свободную. Официант, оскорбивший меня в первый раз, когда я появился в ресторане, теперь предлагает свою помощь. Он – химик. Некто Пеи, инженер связи, – вероятно, один из величайших художников галактики, насколько можно об этом судить. Вне всяких сомнений, галактиане – очень цивилизованный народ, кое в чем даже превосходящий нас, но в то же время крайние индивидуалисты, и мне непонятно, как может функционировать их общество. Разве что от меня скрыли какие-то факты. Добавим к этому, что их начальник вручает мне карточку „А“, то есть карточку обычного гражданина, хотя накануне меня забросил к ним лишь счастливый случай. И это несмотря на то что я являюсь гражданином той самой империи, которую они так презирают и ненавидят! И каждый, похоже, видит в этом некий скрытый смысл. Ничего не понимаю!.. Ну и черт с ними! Я не социолог и не философ. Плевать мне на основы их цивилизации. Главное – узнать, как можно добраться до базы, и там уже попытаться оправдаться».