Книга Маг-менестрель - Кристофер Сташеф

— Унаследовать такие знания я не против, — согласился Аруэтто. — Но в моем случае все иное бесполезно, друг мой. Я не имею никакого желания править так же, как этого не хотели ни мой отец, ни мой дед... мы хотели единственного: чтобы нас оставили в покое и дали нам возможность продолжать наши исследования.

Сэр Ги молча смотрел на Аруэтто сверкающими глазами. Ученый вздохнул:

— Кровь Цезарей сильно разбавлена. Что ж, пожалуй, так оно и есть, друг мой. А может быть, моя погоня за ценностями совсем иная, не такая, как у моих предков. Но если мыслить шире, то можно признать: моя работа в чем-то столь же важна, как и труды Цезаря.

Сэр Ги быстро отвернулся — наверное, для того, чтобы скрыть взгляд, полный бесконечной грусти, ибо для него не было трудов более важных, нежели правление.

Но Мэт сказал:

— А ведь в этом что-то есть, сэр Ги. Аруэтто разработал новые мерила для решения вопросов, что верно, а что неверно, но большая часть его заключений не противоречит Библии. Просто он придерживается высокого мнения о ряде вещей, в Библии не упоминаемых, вот и все, и есть шанс, что король Бонкорро воспримет идеи Аруэтто, хотя отрицает религию.

Сэр Ги медленно обернулся к Мэту:

— Ты хочешь сказать, что Аруэтто все-таки мог бы спасти страну, принадлежащую ему по наследству?

— Мог бы, — отвечал Мэт. — Если бы спас правящего этой страной короля.

Рыцарь смерил ученого взглядом с головы до ног, будто бы смотрел на него впервые.

— Ну, ты-то, надеюсь, не думаешь просто так взять и потопать в королевский замок вместе с ученым, — проворчал Стегоман, — чтобы все сразу взять и поправить?

— Да ты что, Стегоман. Я, конечно, дурак, но не до такой же степени... Безусловно, доставить Аруэтто к королю нужно, да и то сразу не получится. — Мэт обернулся назад и испытующе посмотрел на Аруэтто. — Но как нам проникнуть во дворец, чтобы вы при этом остались в живых?

Все некоторое время молчали. Каждый придумывал свои средства и способы. Наконец молчание нарушил Савл.

— Переодевание? — сказал он.

Мэт изумленно обернулся к другу.

— Ты о чем?

— Нужно победить числом, — объяснил Савл. — Собрать бы еще с десяток ученых и поэтов и втиснуть между ними Аруэтто при условии, конечно, что король принял бы всю эту компанию.

— Думаю, принял бы, — не спеша проговорил Мэт. — Знаете, я вспомнил про одного своего юного друга. Я волшебством выбросил его и его подружку из Венарры, но не удосужился проверить, удачно ли они приземлились.

— С какой стати это ты вспомнил про какого-то дружка, когда мы говорили про ученых? — пробурчал Стегоман.

— А с такой, что парень — поэт, хотя сам этого не понимает, — ответил Мэт. — Он считает, что нет лучшей карьеры, нежели рыцарство.

— А что, парню не откажешь в рассудительности, — отметил сэр Ги. — Хотя после того, как разделаешься с врагом, приятно побаловаться сочинительством стишков.

— Неужели мужчины всегда должны быть такими? — горько вздохнул Аруэтто.

— Насчет «должны» не скажу, — отвечал Мэт. — Но что «будут» — это точно... тут все дело в тестостероне и в выживаемости самых живучих.

Аруэтто печально улыбнулся:

— По таким меркам я не могу назваться живучим.

— Естественно, не можете, — подхватил Савл. — Раз вы отказываетесь продолжать свой род. А вот папаша ваш все-таки понимал кое-что в жизни.

— Он был поэтом и ученым, — неторопливо отозвался Аруэтто. — Но даже его выводила из себя моя мягкость. Наверное, дав обет безбрачия, я совершил более разумный выбор, нежели предполагал.

— И вероятно, еще совершите вклад в культурную эволюцию вместо физической, — подхватил Мэт несколько раздраженно. — Кто знает... Может быть, у вас будет больше научных последователей, чем у меня биологических. Мне, к примеру, очень хотелось бы, чтобы вы вкратце изложили свои идеи моему юному другу Паскалю. Интересно было бы посмотреть, как бы они на него повлияли.

— Я бы молил Бога, чтобы эти идеи не отвратили его от желания стать рыцарем! — воскликнул сэр Ги.

— Вот уж не знаю... парень всего-навсего сын сквайра, а тот стал сквайром только потому, что его дед был чародеем. — Мэт повернул голову к Савлу. — Нет, мне определенно хочется узнать, как у него дела. Но, видимо, твой телекоммуникационный амулет не работает, если у абонента нет точно такого же?

Савл покачал головой.

— Уж извини. Придется тебе удовольствоваться хрустальным шаром.

Мэт вздохнул.

— Я его с собой не прихватил. Ученый Аруэтто, у вас нет ли случаем при себе бутылочки чернил?

— Нет, — недоуменно отозвался ученый, — но когда мне нужно что-то срочно написать, я делаю чернила из растертого в порошок древесного угля.

Мэт мгновение смотрел на ученого, потом кивнул:

— Верно. И как это я сам не догадался? Простите, братцы. Я сейчас, только головешек наберу...

Мэт подобрал с дороги несколько обугленных головешек, искрошил их в лужицу воды, скопившейся в углублении придорожного камня, и вот жидкость потемнела настолько, что стала похожей на зеркало, однако такое зеркало, в котором присутствует некая глубина. Аруэтто с интересом наблюдал за Мэтом: ему редко приходилось видеть чародеев за работой, а сэр Ги взирал на происходящее с недоверием. Стегоман воспользовался неожиданным привалом и задремал.

— Ну ладно, — поторопил друга Савл, — мы все в нетерпении. Как же ты собираешься включить эту лужицу?

— Как? Стишок прочту, ясное дело! — Мэт уставился в самую середину чернильной лужицы и заговорил нараспев:

Лужица видит, лужица знает,

Где наш Паскаль в сей момент пребывает.

Спит крепким сном или в поле гуляет —

Все это черная лужица знает

И в глубине своей это скрывает,

Это скрывает.

Я обращаюсь к лужице этой:

Выдай, голубушка, живо секреты.

Ты на экране черном, как сажа,

В этом волшебном своем репортаже

Все нам расскажешь,

Все нам покажешь,

Где он, Паскаль, мой товарищ?

— Я бы после таких стихов, и знал бы, ничего не сказал, — едва слышно пробормотал Савл, но и он не спускал глаз с лужицы.

А лужица между тем вроде бы посветлела — нет, она точно посветлела, от середины к краям, и Мэт увидел компанию молодых людей за столом, на котором стоял кувшин с вином. Молодежь вела какой-то серьезный разговор, что поражало, если учесть, что все сидевшие за столом были одеты в домотканую ряднину, на которой отчетливо виднелась пыль, осевшая во время работы в поле. Время от времени кто-то запрокидывал голову и беззвучно смеялся. Одним из парней в этой компании был Паскаль. Рядом с ним сидела Фламиния. Они с ней смеялись чаще других и слушали, тараща глаза. Время от времени кто-то из них вставлял какие-то замечания, а остальные эти замечания серьезно выслушивали.