Книга Большие деньги - Джон Дос Пассос

После этой стычки Марго заставила его облачаться в старую шоферскую униформу, когда он отвозил ее на натурные съемки. Она была уверена, что в таком виде он никуда больше не поедет, а вернется домой, чтобы переодеться, и тут Эгнис по ее распоряжению немедленно отберет у него ключи. Марго, возвращаясь такой уставшей после долгого утомительного рабочего дня, видела, что он по-прежнему ничего не делает, только целыми днями бренчит на гитаре, напевая любимую песенку «Больше не будет дождя», то и дело зевает, спит на всех кроватях в доме, повсюду рассыпает по полу пепел от сигарет. Он постоянно ныл, что она, Марго, погубила его артистическую карьеру. Но больше всего ее раздражала его манера постоянно зевать.

Так они прожили три года в предместьях Лос-Анджелеса, мыкаясь из одного бунгало в другое. Марго постоянно была занята на натурных съемках в качестве статистки, и на нее не обратил внимания ни один из режиссеров. Ей удалось скопить немного денег, чтобы платить проценты, но никак не удавалось заработать крупную сумму, чтобы выкупить свои драгоценности из ломбарда в Майами. Однажды в воскресенье они днем приехали в Алтадену. По пути домой остановились у какого-то гаража, чтобы сменить лопнувшую камеру колеса. Рядом были выставлены на продажу подержанные автомобили. Марго от нечего делать подошла, стала их разглядывать, ожидая когда Тони справится со спущенным колесом.

– Никак ищете для себя «роллс-ройс», леди, – пошутил с ней механик, вытаскивая из-под машины домкрат.

Марго влезла в большой черный лимузин с красным гербом на дверце, попрыгала на сиденье. Да, тут на самом деле так уютно. Выглянув из машины, спросила:

– Сколько?

– Тысяча долларов… дешевле только даром.

– Если дешевле, то сойдет и половина, – ответила Марго.

– Ты что, Марго, спятила? – подошла к ней Эгнис.

– Может быть, – ответила она равнодушно.

Она поинтересовалась, какую скидку ей предоставят, если она предложит им купить свой «бьюик». Механик позвал босса, молодого человека с лицом, как у жабы, с монограммой на шелковой рубашке.

Они с Марго проспорили по поводу цены битый час. Тони опробовал машину, сказал, что ходит она так легко, словно летит по воздуху. Он был в восторге от перспективы сесть за руль настоящего «роллс-ройса», пусть и старого. В конце концов они договорились: Марго продает им свой «бьюик» и потом выплачивает еще пятьсот долларов, по десять баксов в неделю. Она подписала с хозяином контракт, и Марго в качестве своих поручителей назвала имена судьи Кассиди и Тэда Уиттлси. Поменяв номера, они в тот же вечер вернулись на «роллс-ройсе» домой в Санта-Монику, где проживали в это время. Поворачивая у Беверли-Хиллз, Марго небрежно спросила:

– Тони, а тебе не кажется, что вот эта рука в кольчуге и с мечом на гербе дверцы очень похожа на ту, которая была на графском гербе де Гарридо?

– Эти люди здесь такие невежды, что им и невдомек, что существует какая-то разница, – ответил с достоинством Тони.

– Ладно, оставим все как есть, – сказала Марго.

– Конечно, – согласился Тони. – Для чего менять? Выглядит вполне помпезно.

Все статисты вытаращили глаза, когда на следующий день Тони в своей аккуратной униформе привез на съемки Марго в новом роскошном автомобиле. Марго напустила неприступное выражение на лицо. Когда одна из девушек спросила ее о машине, она небрежно бросила:

– Это старый автобус нашей семьи. До сих пор был в ломбарде.

– А это твоя мать? – продолжала интересоваться девушка, тыча пальцем в Эгнис.

Та, задрав нос, сидела на заднем сиденье громадного сияющего автомобиля в своем лучшем черном платье. Тони, тронув с места, повез ее домой.

– Нет, что ты, – ответила холодным тоном Марго. – Она моя компаньонка.

Немало мужчин пытались закадрить Марго, назначить ей свидание – в основном, статисты, операторы, реквизиторы или плотники, – но они с Эгнис решили, что им нечего якшаться с подобной публикой. Какая от этого польза? Теперь они вели скучную жизнь после той, веселой в Майами, когда все друзья, все смазливые парни сходили по ней с ума, где она была постоянно занята биржевыми сделками, всегда находилась в центре событий. Чаще всего по вечерам они с Эгнис раскладывали парный пасьянс или играли в бридж втроем, если Тони не был в дурном настроении и присоединялся к ним. Иногда ходили в кино, на пляж, если стояла теплая погода. Когда открывался сезон в китайском театре Громона, они по вечерам проезжали мимо идущей по Голливудскому бульвару толпы людей на своем блестящем роскошном «роллс-ройсе». На Марго было красивое, пока еще не вышедшее из моды вечернее платье, и все принимали их с Эгнис за кинозвезд.

Однажды в разгар зимы, одним ветреным вечером, Марго стало особенно тоскливо, потому что мода внезапно радикальным образом изменилась, и теперь, само собой разумеется, она не могла носить свои старые платья, а на новые у нее не было денег.

Они с Эгнис раскладывали пасьянс. Вдруг Марго вскочила, бросив карты на пол, и, чуть не плача, заявила, что ей нужно расслабиться или она сойдет с ума. Эгнис спросила, почему бы им не поехать в Палм-Спрингс, посмотреть там на новый отель для курортников. Там они пообедают, если это не очень дорого, переночуют в туристическом лагере возле Сэлтон-Си. Пора поразмяться, согреть косточки, которые наверняка насквозь пронизаны холодным лос-анджелесским туманом.

Когда они приехали в Палм-Спрингс, Эгнис сразу поняла, что там все ужасно дорого, им не по карману, и хотела тут же вернуться назад, но Марго уже завелась. Она приказала Тони дожидаться их в машине. Когда она сказала ему, что он может поужинать в забегаловке, он так помрачнел, что, казалось, вот-вот взорвется, но не посмел перечить Марго, тем более что рядом стоял привратник.

Сначала они пошли в туалет, чтобы привести себя в порядок, освежить лицо, потом неторопливо прогуливались между больших пальм в бочках, возле которых обычно назначают свидания, поглядывали по сторонам, разглядывая людей, может, среди них увидят знакомого киноактера. Вдруг Марго услыхала знакомый голос. Обернувшись, увидала какого-то смуглого мужчину с тонкими чертами лица, в белом саржевом костюме, который о чем-то болтал с лысым самодовольным джентльменом, явно евреем. Он пристально глядел на нее.

– Мисс Доулинг, – воскликнул он, – как нам обоим повезло!

Марго смотрела на улыбающееся, желтовато-бледное болезненное лицо, дергающееся от тика, с темными мешками под глазами.

– По-моему, вы фотограф…

Он впился в нее глазами.

– Вспомните, Сэм Марголис, – сказал он. – Я искал вас повсюду, обшарил всю Америку, Европу. Прошу вас пожаловать ко мне на студию для проб завтра в десять утра… Эрвин сообщит вам детали. – Он вяло махнул рукой в сторону толстяка. – Познакомьтесь, прошу вас… Мистер Гэррис… Мисс Доулинг… простите, но я никогда не беру на себя такой тяжкой ответственности и не знакомлю людей. Но я хочу, чтобы Эрвин посмотрел на вас… Вот одна из самых красивых женщин в Америке, Эрвин.