Книга Большие деньги - Джон Дос Пассос

После их ухода Тони закатил истерику. Громко рыдая, он кричал, что никакой он не сводник, что жизнь его здесь хуже некуда и что он покончит с собой, если они ему не дадут денег на обратный билет до Гаваны. Чтобы заставить его остаться, им пришлось пообещать ему отсюда уехать, уехать как можно скорее.

– Успокойся, Тони, успокойся, – увещевали они его. – Мы знаем, что тебе здесь не нравится, мы уедем, уедем в Калифорнию. – Эгнис гладила его по голове как ребенка.

– К тому же эти песчаные мухи на пляже становятся просто невыносимыми, – вторила ей Марго. Она спустилась в гостиную, приготовила всем еще по коктейлю. – Все, дно у бочки вышибли, пора сматываться из этой дыры, – сказала она. – Мне все здесь обрыдло.

Жарким днем, когда солнце палило вовсю, они, погрузив все свои вещи в «бьюик», отправились в путешествие по Соединенным Штатам. Тони сидел за рулем, только не в униформе, а в новом приталенном белом полотняном костюме. В машину было свалено столько чемоданов и разного домашнего скарба, что для Эгнис едва нашлось местечко на заднем сиденье. Гитару Тони подвесили изнутри к крыше. Сундук Марго с ее гардеробом привязали веревкой сзади.

– Боже праведный! – воскликнула Эгнис на заправочной в Уэст-Палм-Бич, где они остановились на несколько минут, чтобы заправиться. – Со стороны мы похожи на странствующий цирк-шапито.

На всех у них было около тысячи долларов наличными. Марго передала их на хранение Эгнис, и та держала их в своей черной сумочке. Весь первый день их путешествия Тони только и говорил, что о своем шумном успехе в кино.

– Если Валентино смог, почему я не смогу? Ведь мне легче после него, не правда ли? – говорил он, вертя шеей, чтобы посмотреть на свое отражение, на свой чеканный профиль в ветровом стекле.

На ночлег они останавливались в туристических лагерях. Все спали в простой хижине, чтобы зря не тратиться, а питались консервами. Эгнис все это очень нравилось. Она говорила, что все это ей напоминает старые веселые денечки, когда они гастролировали по сети театров Кейта, а Марго была маленькой актрисой. «Хотя она и была ребенком, маленькой артисткой, – признавалась Марго, – но она сама себя считала настоящей заслуженной взрослой актрисой». К полудню Тони начинал жаловаться на боли в запястьях, и тогда за руль садилась Марго.

На прибрежных территориях штатов Алабама, Миссисипи и Луизиана дороги были просто в ужасном состоянии. С каким облегчением они въехали в Техас. Погода была дождливой и им казалось, что никогда не удастся пересечь этот бескрайний штат. Эгнис сказала, что нигде в мире не растет столько люцерны. В Эль-Пасо пришлось купить новые покрышки и отрегулировать тормоза. Пересчитывая в кошельке деньги, Эгнис все больше мрачнела. Последние два дня, когда они ехали по пустыне, у них кончилась еда, и им пришлось довольствоваться только банкой бобов и несколькими сосисками. Стояла изнуряющая жара, а Эгнис не разрешала им купить в пропыленных придорожных аптеках даже бутылки кока-колы, так как нужно было экономить каждый цент, если они действительно хотели добраться до Лос-Анджелеса живыми и здоровыми. Они с трудом продвигались вперед в клубах пыли по недостроенному шоссе за пустыней, и вдруг увидели перед собой блестящий поезд-экспресс. Мимо них мчался новенький, высокий, широкий локомотив, за ним – «пульманы»: вагон-ресторан, вагон-клуб, а на платформе для обозрения гуляла толпа мужчин и женщин в легких летних платьях и костюмах. Из открытых тамбуров выглядывали цветные проводники, улыбались им во весь рот, приветливо махали руками. Марго вдруг вспомнила свои поездки на поезде во Флориду в салон-вагоне, и тяжело вздохнула.

– Не переживай, Марго, – пропела Эгнис с заднего сиденья. – Мы уже почти у цели!

– Но где? У какой цели? Очень хотелось бы знать, – печально отозвалась Марго, и слезы выступили у нее на глазах.

Машина угодила в яму, чуть не угробив подвеску.

– Ничего, ничего, – успокаивал ее Тони, – дай только сообразить, выбрать верное направление. Я буду зарабатывать тысячи долларов в неделю и мы будем с тобой путешествовать на личном автомобиле.

В Юме пришлось остановиться в отеле, так как все туристические лагеря были забиты до отказа, ни одного свободного места, и эта роскошь, конечно, сильно ударила по их бюджету. Вся троица была вконец измочалена, а Марго просыпалась ночью, и ее колотило, словно в лихорадке – во всем виноваты эта несносная жара, едкая пыль и жуткая усталость. Утром лихорадка проходила, но глаза все равно оставались опухшими, покрасневшими, в общем видок еще тот! Она так давно не мыла голову, волосы стали жесткими и были скорее похожи на свалявшийся пучок пеньки.

На следующий день ими так овладела усталость, что им явно было не до созерцания красот очаровательных, задумчивых, благоухающих гор. Сколько же в этой долине Сан-Бернардино ухоженных фруктовых деревьев, апельсиновых рощиц, с ковриками цветов, ирригационных каналов с прохладной прозрачной водой! Здесь Марго решительно заявила, что во что бы то ни стало вымоет голову, даже если этот шаг грозит ей верной смертью. У них в загашнике еще лежало двадцать пять долларов, их Эгнис сэкономила на домашних расходах еще в Майами. Марго с Эгнис отправились в салон красоты, а Тони, которому выдали два доллара, поехать мыть машину. Вечером в ресторане они заказали комплексные обеды по пятьдесят центов и сходили в кино.

Парикмахерша сказала им, что по дороге на Пасадену есть хороший туристический лагерь, и там им удалось получить в свое распоряжение просторную хижину, где они и переночевали. Утром они встали пораньше, чтобы лежавший в низинах вязкий холодный туман не успел подняться.

Вдоль хорошо накатанной дороги на многие мили тянулись апельсиновые рощи. Когда они приехали в Пасадену, взошло солнце, и Эгнис с Марго в один голос заявили, что никогда в жизни не видели такого красивого места, как здесь. Когда они проезжали мимо какого-нибудь особенно впечатляющего особняка, Тони тыкал в его сторону пальцем и говорил, что они будут жить именно в таком, как только он выберет в жизни верное направление.

Хотя по дороге они и видели указатели со стрелками на Голливуд, они как-то не придавали им значения. Они подкатили к маленькой конторе по сдаче жилья. Служащий назвал им несколько меблированных бунгало, но цены были им явно не по карману, тем более что требовалось внести плату за месяц вперед, поэтому они поехали дальше. Остановились, наконец, во дворе одного оштукатуренного бунгало на окраине Венеции. На хозяина, вероятно, произвел сильное впечатление их голубой «бьюик» с привязанным сзади сундуком с гардеробом Марго, и он разрешил им поселиться, потребовав только аванс за неделю. У Марго на душе было отвратительно, а Эгнис, напротив, пребывала в приподнятом настроении. Она говорила, что эта Венеция напоминает ей нью-йоркскую Голландию, где она давным-давно жила. «Но меня от нее просто тошнит», – призналась Марго. Когда они вошли, Тони сразу рухнул в изнеможении на кушетку, и Марго пришлось звать соседей, чтобы те помогли им внести чемоданы и ее сундук. Они прожили в этом бунгало несколько месяцев, что Марго вначале и предположить не могла.

Марго зарегистрировалась в агентстве по найму актеров под именем Марго де Гарридо. Ее сразу же взяли статисткой для светских сцен, так как у нее была хорошая одежда и она умело ее носила, чему когда-то научилась у старика Пико. Тони все время торчал в агентстве или бесцельно слонялся у ворот киностудии, где снималась какая-нибудь испанская или латиноамериканская картина – в кордовской шляпе с широкими полями, которую он купил у костюмера, в туго стянутых на талии брюках, иногда даже надевал ковбойские сапоги со шпорами. Но все было напрасно, если у студий чего-то и было навалом, так это латиноамериканских типажей. Он мрачнел, злился, и теперь с самодовольной ухмылкой катал на машине молодых парней, которых случайно подбирал на улицах. Наконец, вмешалась Марго. Она сказала, что автомобиль принадлежит ей и больше никому, и пусть больше не привозит в дом этих гнусных педиков. Он ужасно обиделся и демонстративно вышел, но Эгнис, которая занималась домом и распоряжалась всеми деньгами, зарабатываемыми Марго, решительно заявила, что он больше не получит ни пенни на карманные расходы, если только не извинится перед Марго. Его не было двое суток, но все же он вернулся, голодный, как побитая собака.