Книга Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон

только он умрет. Наслаждайся своей охотой, маленькая мышка. Ведь ты будешь не единственным хищником в этом лесу.

Он опускает глаза, бросая на меня последний жаркий взгляд, прежде чем развернуться и отправиться вслед за Рокко, и по моему животу разливается тепло.

Я поведала ему о том, что сделал со мной милый брат Франчески. Так что к тому времени, когда из его тела вырвется последний вздох, в нем не останется ни единой капли крови. И впервые мне нисколько не стыдно, что я нахожу удовольствие в чужой смерти.

Закусив губу, иду в лес. Здесь прохладнее. Я молча пробираюсь между деревьями. Под моими ногами хрустит листва. По всему телу разливается острая дрожь, но я продолжаю идти быстрым и уверенным шагом.

Ксавьер уверен, что ему удастся сбежать, но, учитывая густоту леса, мы точно знаем, что никто из них не сможет найти выход до того, как мы их нагоним.

Ветер, шелестящий листвой, щебет птиц и шуршание живности в кустах умолкают, как только я сосредотачиваюсь на том, что мне действительно необходимо слышать: треск ветвей, хруст листьев под шагами и тяжелое дыхание.

Слева от меня отчетливо виден отпечаток его ботинка, и я поворачиваю, чтобы пойти по его следам.

Проходит около пятнадцати напряженных минут, в течение которых я чередую размеренный бег с ходьбой. Здесь нет стен лабиринта, ограничивающих их рамками одной зоны, поэтому заблудиться довольно легко.

И пусть Ксавьер и считает, что он сможет выбраться, но на это у него уйдет не менее нескольких часов – если он не заплутает, конечно.

Меня пугает внезапный громкий визг, от которого птицы срываются с веток, и злобный гогот следом. Похоже на голос Франчески, и если ее еще не ранили, то, судя по всему, она очень близка к этому.

Я шумно выдыхаю, сердце бешено колотится, а у основания позвоночника собирается пот.

Раздается еще один крик Франчески, который резко обрывается – предположительно из-за того, что Сибби каким-то образом заставила ее заткнуться. И в это мгновение, которое должно было бы быть сокрыто ее воплем, трещит ветка.

Я поворачиваю голову в ту сторону и вижу, как слева от меня мелькает рука, которая исчезает за стволом дерева. Метрах в десяти от меня.

Сжав челюсти, я поднимаю арбалет и прицеливаюсь. Как только он выглянет из-за дерева, независимо от того, в какую сторону он бросится, у меня будет отличный шанс для выстрела.

Чувствует ли он себя мухой, попавшей в паутину? Загнанный в ловушку, пока где-то там его преследует черная вдова.

Это возбуждает. Между моих бедер пульсирует пьянящее чувство, заставляя щеки покраснеть, а веки опуститься.

Я сосредоточиваюсь на страхе Ксавьера и чувствую лишь его запах и вкус. Каким беспомощным он должно быть ощущает себя, зная, что конец близок.

– Что ты чувствуешь? – спрашиваю я, достаточно громко, чтобы он услышал.

Вдалеке раздается еще один крик, на этот раз принадлежащий Рокко. Но он так далеко, что едва пробивается сквозь пелену, окутывающую нас с Ксавьером.

Он не отвечает, возможно надеясь, что я не знаю, где именно он прячется. Будто каждый его вздох не слышен из нитей моей паутины.

– Тебя мутит от страха? – настойчиво спрашиваю я, делая еще один бесшумный шаг. Я замечаю выглядывающий локоть и улыбаюсь. – Сердце колотится так сильно, что кажется, будто оно сейчас вырвется из горла, да?

Ветер набирает силу, треплет мои волосы и завивает коричные пряди в локоны.

Когда он стихает, я глубоко вдыхаю.

– Чувствуешь этот запах, Ксавьер?

Он смещается, и его локоть исчезает. Под его ногами хрустит листва.

– Так пахнет смерть.

Вокруг нас сгущается тишина. Такая плотная, что даже птицы затихают. И тут он выскакивает из-за дерева. Мой палец находится в миллисекундах от того, чтобы нажать на спусковой крючок, когда он резко разворачивается, бросаясь в противоположную сторону, в попытке заставить меня выпустить стрелу преждевременно.

Хоть это ему и не удалось, тем не менее это выводит меня из равновесия, и мне требуется еще мгновение, чтобы снова нацелить на него свой арбалет, прежде чем он скроется за другим деревом.

Пускаю стрелу как раз в тот момент, когда он исчезает из виду, и до моих ушей доносится испуганный вопль. Я не останавливаюсь, чтобы удостовериться, попала ли я в него, а тотчас выхватываю новую стрелу из колчана на спине и начинаю перезаряжаться. Сердце бешено колотится, но я не опускаю рук, пока он снова не показывается.

Не торопись, Адди. Сохраняй спокойствие.

Арбалет перезаряжен, я кидаюсь за ним и обнаруживаю дорожку кровавых капель рядом с его следами.

Его рассудок затуманивает отчаяние, и он бежит, прихрамывая, от одного дерева к другому, волоча ногу. Моя стрела торчит из его икры, и кровь капает из раны во время бега. Прицелившись еще раз, я глубоко вдыхаю и нажимаю на спусковой крючок.

Стрела пронзает теплый летний воздух и вонзается в центр его спины. Раздается пронзительный вопль, и он падает навзничь.

Моя кровь закипает, а сердце поет от его страдальческих стонов. Впиваясь ногтями в землю, он тащит себя вперед, пытаясь сбежать… но куда? Ему некуда бежать, кроме ада.

– Кто-нибудь, помогите! – кричит он во всю мощь своих легких, и голос его срывается.

– Черт возьми, как неловко, – произношу я, подходя к нему.

Пинаю его раненую ногу и ухмыляюсь, когда он выплевывает проклятье вместе со своей окровавленной слюной.

Присев рядом с ним, я наклоняю голову, оценивая его жалкое состояние. Светлые волосы слиплись от пота, лицо красное. А яркие голубые глаза – те самые, что смотрели, как я плачу и истекаю кровью под ним, – полны такой ярости и боли, что стали почти черными.

– Глупый кролик, я же сказала тебе, что от меня не убежишь.

Где-то в отдалении слышатся хруст листьев и чьи-то ругательства, постепенно приближающиеся к нам, и Ксавьер изрыгает новые проклятия в мой адрес, которые наверняка свели бы мою мать в могилу раньше времени. Но оскорбления летят уже в мою спину, несмотря на то что он изо всех сил старается меня задеть. Он сделал все, что было в его силах, когда я была беззащитна и беспомощна.

А теперь он – ничто.

Позади меня раздается глухое рычание, отвлекающее мое внимание. Это приближается Зейд, таща за воротник обезумевшего Рокко, забрызганного кровью с головы до ног. Его черный капюшон, низко опущенный подбородок и глаза цвета инь-ян, устремленные на меня, лишают меня всякой способности мыслить.

Он – сам темный бог, олицетворяющий разрушение и смерть, но в то же время