Книга Людовик XIV, или Комедия жизни - Альберт-Эмиль Брахфогель

Как требовал обычай, де Лорен был в полном вооружении, плечи его прикрывала маршальская мантия, голубая, шитая белыми лилиями, в руках был золотой жезл. Он добился наконец своего: с ним рядом стояли теперь Конде, Тюренн, Гокинкур, Граммон, Гранчини, Ларош и Вивон; остальные маршалы были на войне. Ждали короля. Вот раздался звонок, входные двери распахнулись, в залу вошел Людовик XIV в сопровождении де Брезе и Фейльада, начальник гвардии остался у дверей.

— Да здравствует ваше величество! — встретили его маршалы.

— Да царствует во веки веков слава, честь и справедливость в нашей среде, маршалы Франции! За этим столом нет места человеку с запятнанным гербом! Приветствуем вас, маршал Лотарингский! — И, взяв де Лорена за руку, король подвел его к месту между собой и Конде.

— Кузен, начинайте!

Конде подошел к столу, блестевшему серебром и золотом, и, сильно ударив жезлом по доскам, проговорил:

— Богу — вера! Королю — верность! Отечеству — слава! Аминь!

— Аминь! — повторили маршалы, занимая места.

— Погодите минуту, маршалы! — раздался вдруг голос короля. — У нас будет неожиданный гость, Командор из «Дон Жуана», Каменный гость! Вы знаете его, де Лорен?

— Не понимаю, о ком вы говорите, государь?

— Мы говорим о командоре по имени де Бонфлер, из Монпелье. Разве вы не служили с ним вместе в драгунах в пятьдесят шестом году?

Взгляды всех вопросительно обратились к де Лорену. Кровь бросилась ему в лицо.

— Командор Бонфлер? Я не знаю его, сир.

— Ну так мы поможем вам вспомнить. Вероятно, вы не забыли еще старика Маламеда и его племянницу Жервезу, и уж наверно знаете, куда исчезли мадемуазель де Сен-Беф и капитан Любен?

Бледный как смерть, широко раскрыв глаза, де Лорен вскочил со своего места:

— Нет, нет, я ничего не знаю! Меня хотят оклеветать перед вами, государь!

— И вы подтвердите это вашим честным словом, словом маршала Франции?

— Да, я клянусь в этом моей честью, моим новым званием!

— Обнажите ваши мечи, маршалы Франции!

Блестящие клинки сверкнули в воздухе.

— Итак, если вы ничего не знаете о названных лицах, то, вероятно, и не оскорбитесь их присутствием здесь. Таранн!

Граф отворил двери. Опираясь на руку Бонфлера, в комнату вошла бледная, дрожащая Жервеза, а за нею Маламед, ведший за руку красивого шестнадцатилетнего мальчика, поразительно похожего на де Лорена.

Мертвое молчание царствовало в зале.

— Лорен, так вы не знаете ни этих господ, ни эту даму, ни даже этого мальчика? — спросил наконец король.

— Нет! — подтвердил тот в безумном отчаянии. — Да и кто докажет, что я их когда-либо видел!

— Господа маршалы, перед вами разыгрывается последняя сцена «Дон Жуана». Обольститель, убийца, богохульник и, наконец, лжец!! Впрочем, мы понимаем, маршал, что самонадеянность, дерзость и стыд принуждают вас молчать до конца. Но мы посмотрим, насколько хватит твердости Дон Жуана! Вы начнете ваш маршальский обед чашкой шоколада. Взять у него жезл, мантию и меч, посадить его! Заранее объявляю бесчестным всякого, кто хоть слово проронит о происходящем здесь! Мы произведем сегодня суд и расправу по древним законам маршальского устава во Франции.

По знаку короля Конде направился к боковой двери, разоблаченного Лорена силой усадили на стул.

— Простите его! — раздался вдруг молящий голос Жервезы Бонфлер. — Ради этого ребенка, простите его, государь!

— Ваше сострадание к нему, сударыня, только увеличивает его преступление. Да не будет сказано, что позор и бесчестие могут прикрываться нашим именем, что мы щадим преступника, лишь только в нем есть хоть одна капля нашей крови. Над нами Бог — Бог королей и нищих! Да сохранит он чистоту линии и честь Людовика! Маламед, уведите вашу племянницу и мальчика, де Бонфлер будет свидетелем нашего суда! Конде, шоколад!

Жервеза с сыном удалились. Конде отворил боковую дверь, в залу вошел начальник полиции с двумя агентами. Между ними, бледный, как смерть, дрожа всеми членами, шатаясь, шел Луи Гаржу с чашкой шоколада в руках.

— Нет, нет! Это дьявольское заблуждение! Тут не суд, а… проклятие! — Лорен пытался подняться, точно желая бежать, но маршалы крепко держали его.

— Предоставляем вашему выбору, — саркастически проговорил Людовик, — или умереть обыкновенным преступником на Гревской площади, или же покончить здесь, в хорошем обществе, как подобает принцу крови! Ближе, ближе, любезный доктор: и смотрите, осторожней: не пролейте вашего бесценного напитка! Его ведь нет у нас в запасе, а потому каждая упавшая капля будет вам стоить часа пытки. Вперед.

Несчастный актер приблизился к своему старому товарищу и подал ему чашу…

Лорену не было спасения, его тупой, пристальный взгляд остановился на короле.

— Что это?! Дон Жуан, не верующий даже в самого Бога, оказывается малодушным трусом! Ну, живо, месть не ждет! Только одно маленькое усилие, одно движение, и вы будете прямо в аду!..

— Да, я покончу, — прохрипел наконец Лорен, с диким исступлением хватая чашку. Смертельная тоска и злоба сверкали в его глазах. — Да погибнут все Бурбоны!

Одним глотком он выпил шоколад и минуту спустя был мертв.

Мучительные четверть часа провели в передней Маламед, Жервеза и ребенок. Им слышались громкие голоса, бешеные проклятия, затем глухие стоны… Наконец все затихло… Медленно отворились высокие двери, в них показались Конде и Тюренн.

— Вашу руку, сударыня, — проговорил Конде, — вас ждут к маршальскому столу.

Торжественная тишина царствовала в зале, король и маршалы стояли с обнаженными головами. Место Лорена было пусто.

— Господа, с давних пор дворянство вменило себе в обязанность восстанавливать попранные права, защищать невинных и покровительствовать вдовам и сиротам. Чтобы следить за исполнением этих правил и не допустить ни малейшего пятна на светлом щите дворянской чести, и был основан маршальский суд. Сударыня, маршал Франции совершил относительно вас неслыханное преступление и получил за него должное возмездие. Капитан Бонфлер поступил как честный и благородный человек. Он возвратил вам честь, разбитое счастье, взял на себя ваш позор. Ему, по всей справедливости, принадлежит то место, которого на минуту достиг недостойный, думавший, что высокое положение отклонит от него даже подозрение в преступлении. Я предлагаю теперь, господа, признать маршалом Франции вместо де Лорена шевалье Николь де Бонфлера!

— Николь де Бонфлер, — начал торжественно Конде, — мы, маршалы Франции, приветствуем тебя, как нашего товарища!

— Бонфлер, маршал Франции, приветствуем тебя! — повторили все, окружая удивленного капитана и украшая его знаками маршальского достоинства.

— Государь, — начал Бонфлер, поддерживая почти бесчувственную Жервезу, — государь, честь и справедливость, оказанные нам вашим величеством и этим высоким собранием, были бы слишком велики для меня, если бы я не сознавал вполне, что они служат лишь знаком того, что король одинаково заботится обо всех своих подданных и что преступник будет наказан всегда, как бы высоко он ни стоял. Да благословит Бог короля Франции и пошлет славу победоносным знаменам!