Книга Рим. Роман о древнем городе - Стивен Сейлор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
– Он коротко остриг себе волосы! Когда это случилось? Я никогда не видел его без пышной гривы каштановых волос.
В голосе Кезона звучала печаль. Через глазок под сценой он смотрел на заполненные трибуны Большого цирка, куда наконец прибыл Сципион. Люди приветствовали его стоя и долго скандировали его почетный титул. Кезон же наконец смог отчетливо рассмотреть того, кому предназначались все эти шумные приветствия.
– Ты разочарован, хозяин? – спросил Плавт, проводивший последнюю проверку сценического люка.
Эта несложная задача заставила его пыхтеть и отдуваться: за минувшие годы вместе с успехом и благосостоянием он приобрел изрядное пузо.
– А разве короткие волосы не идут ему?
– Напротив! Очень даже идут.
Кезон слегка прищурился, зрение его было уже не то, что раньше.
– Он больше не выглядит как мальчик…
– Нашел мальчика. Ему, должно быть, лет тридцать пять, никак не меньше.
– Но он красив, как никогда. Правда, теперь больше походит не на Александра, а на Геркулеса. Знаешь, раньше его скорее можно было назвать смазливым, а сейчас он такой мужественный, такой…
– Клянусь Венерой и Марсом, смотри в обморок не шлепнись! – Плавт рассмеялся. – Он всего лишь человек.
– Правда? А ты видел триумфальную процессию?
– Частично. Она продолжалась слишком долго, чтобы наблюдать за ней от начала до конца.
– Все эти пленники, все эти трофеи! Роскошь его колесницы, великолепие его доспехов! Все эти люди, что выкрикивали его имя…
– Я очень рад, что он решил включить в список праздничных мероприятий и день комедии. Правда, должен признаться, что слегка удивился, когда он предложил для этого случая снова поставить «Хвастливого вояку».
– А почему бы и нет? Эта пьеса возвращает его к тем дням, когда он занимал свою первую выборную должность, а ведь люди до сих пор вспоминают о Римских играх того года. С его стороны очень умно показать людям, что он не зазнался и не важничает, несмотря на все заслуги и почести. Публика может увидеть в этой пьесе дружелюбную пародию на самого любимого солдата Рима, человека, который заслужил право прихвастнуть, – непобедимого Сципиона Африканского. За то, что он позволит им посмеяться над собой, люди будут любить его еще больше.
– И только ты, дорогой хозяин, вряд ли сможешь любить Сципиона больше, чем теперь.
Кезон промолчал. Он погрузился в глубокие раздумья, размышляя о выдающемся успехе Сципиона, в сравнении с которым его собственная жизнь казалась безнадежно серой и невзрачной. Брак, удобный, но без любви; дочь, с которой он никогда не был особенно близок; бесконечная череда интрижек с актерами и юными рабами. Не то чтобы скудный, но и не поражающий воображение доход от театральной труппы и работавших на него писцов, которые специализировались на переписывании греческих книг для продажи образованным богачам.
Плавт похлопал его по плечу:
– Кончай грустить, хозяин. Ты всю жизнь был тенью Сципиона. Ты восхищался им, завидовал ему. У тебя не было разве что ненависти к нему.
– На это я никогда не был способен.
– Ага. И этим ты отличаешься от большинства своих соотечественников. Сейчас они восхищаются им не меньше тебя, поклоняются ему как богу, но в один прекрасный день они от него отвернутся.
– Это невозможно!
– Это неизбежно. Публика непостоянна, Кезон. Ты один сохраняешь ему верность, как хранитель святилища. Сципиону следует ценить тебя несравненно выше. Приглашал ли он тебя на ужин с тех пор, как мы встретились, чтобы обсудить постановку пьесы?
– Он был очень занят.
Кезон призадумался, но вдруг его отвлекло движение: один из актеров забыл, с какой стороны должен выходить, и пошел по проходу под сценой, спеша к нужному месту. Совсем молодой актер был новичком в труппе. Впрочем, с каждым годом все они казались ему моложе и моложе. Необычайно привлекательный, длинноволосый, широкоплечий юноша, торопливо проходя мимо, улыбнулся Кезону.
Плавт бросил на него взгляд через плечо, потом снова посмотрел на Кезона и тоже улыбнулся.
– Ах да, новый юноша, из Массилии. И прическа как у Сципиона. Вижу, ты не совсем утратил интерес к длинноволосым красавчикам.
– Пожалуй, что так, – с ухмылкой согласился Кезон.
Над их головами началась пьеса. Топот актеров отдавался в ушах, но куда ему было до оглушительных взрывов зрительского смеха. И Кезон был уверен, что даже посреди всего этого шума он различает смех Сципиона, смеявшегося громче и сильнее всех.
– Похоже, мы больше почти не встречаемся, кроме как в театре, – сказал Сципион. – Когда я видел тебя в последний раз, Кезон? Года два тому назад, никак не меньше.
Праздничные мероприятия были посвящены открытию на Палатине храма в честь новой для Рима богини – Кибелы, великой матери богов. По слухам, ее культ восходил к незапамятным временам, однако он не был обычным ни для Рима, ни вообще для Италии, а пришел с Востока, из ставшего недавно союзником Рима Фригийского царства. После победы над Карфагеном сфера влияния Рима существенно расширилась, что повлекло за собой приток новых народов, новых языков, новых идей и новых богов. Кибела была совсем не похожа на богинь, ранее известных в Риме. Статуя в новом храме изображала ее в экзотических одеяниях и с головы до пят украшенной бычьими гениталиями. Вместе со статуей из Фригии вывезли и жрецов Кибелы, они назывались «галлии» и были евнухами, что являлось для Рима диковиной.
По такому случаю были организованы игры, и прямо перед новым храмом соорудили временный театр, где труппа Плавта собиралась поставить новую комедию. На этом представлении Кезон предпочел сидеть среди зрителей, а не оставаться под сценой и пригласил Сципиона сесть рядом с ним. Он не успел ответить на вопрос друга: поднявшийся среди публики гомон любопытства привлек внимание обоих – поблизости рассаживалась на почетных местах группа жрецов новой богини, обряженных в красные тюрбаны и желтые халаты, с браслетами на запястьях и румянами на щеках.
– Можешь ты себе представить, чтобы наши деды допустили к отправлению государственного культа чужеземных скопцов? – спросил Сципион. – Наши предки думали о евнухах, если вообще думали, только как о лизоблюдах при дворах развращенных восточных деспотов, как о полумужчинах, которым цари доверяли ответственные посты. Не имея возможности обзавестись потомством и основать собственную династию, они казались надежнее обычных вельмож. Считалось, что раз в республике нет царя, то нет никакой нужды в евнухах. Однако теперь благодаря Кибеле у нас в Риме есть евнухи. Они необычны, не правда ли? Я слышал, что они сами себя кастрируют, причем доходят до такого исступления, что даже не чувствуют боли. Поразительно, на какие безумные поступки может толкнуть человека неистовая вера.
Представив мужчину, который сам себя кастрирует, Кезон поморщился, но тут же поймал себя на том, что смотрит на одного из галлиев – темноглазого, чрезвычайно привлекательного юношу с полными губами и кожей, подобной мрамору. Он слышал, что человек, которого оскопили не в детстве, не утрачивает эротических желаний. Интересно, что за наклонности и пристрастия могут быть у молодого человека, который пожелал сделать с собой такое ради своей богини? Кезон не мог не почувствовать любопытства.
