Книга Черная месса - Джерард О'Нил

убийствам, в том числе к убийству Каллахана. Он также рассказал, как однажды, во время раздела прибыли от торговли наркотиками, Коннолли пошутил: «Эй, а где моя доля? Я же один из вас».

Коннолли не стал давать показания. Более десяти лет он красовался перед журналистами, но так и не дал никаких показаний под присягой, хотя у него для этого имелись все возможности, начиная со слушаний под председательством судьи Вулфа и заканчивая процессом по обвинению в убийстве. После семи недель судебных заседаний и тринадцати часов прений суд присяжных Майами признал Коннолли виновным в убийстве второй степени за сговор с Балджером и Флемми с целью убийства Каллахана, сорокапятилетнего бухгалтера и бизнесмена из Бостона. Коннолли приговорили к сорокалетнему тюремному заключению, что с учетом возраста Коннолли (ему исполнилось шестьдесят восемь лет) было равносильно пожизненному заключению. Он и его адвокаты подали апелляцию, но всем было ясно, что с Коннолли покончено навсегда.

* * *

Помимо Бюро, сам город также продолжал оценивать ущерб и задаваться вопросом, как такое могло случиться. В чем была главная причина? В двух парнях с одной окраины – Коннолли и Балджере, – чья верность друг другу перевесила все остальное? В серьезных просчетах властей? Или же в свойственной человеческой природе склонности ко злу и самообману? Возможно, во всем сразу. Ущерб, нанесенный Балджером, и в самом деле было трудно оценить. Поговаривали даже, что коррупция поразила в самое сердце не только Саути и ФБР, но вообще все на свете: сенат, полицию, общественную жизнь.

В колонке, опубликованной в конце 1999 года, писатель Джеймс Кэрролл, обладатель Национальной книжной премии и постоянный автор «Бостон Глоб», так рассуждал о «моральной слепоте», проявлявшейся по отношению к любой попытке заговорить о братьях Балджерах:

«Много лет большая часть политической элиты Массачусетса закрывала глаза на жестокости Джеймса Балджера, что со временем превратилось во всеобъемлющую моральную слепоту. Недвусмысленно проявлявшаяся терпимость к его персоне разрушала не только правоохранительные службы, но и саму власть, поощряя общественный цинизм, распространяя страх и превращая общественный сектор в соучастника убийцы.

Очевидно, что все это связано с ролью брата Джеймса Балджера, Уильяма, бывшего председателя сената. Конечно, никто не стал бы возлагать вину за преступления Джеймса Балджера на его брата просто потому, что он проявлял братскую любовь, несмотря ни на что. Но бывший председатель сената пошел гораздо дальше. Он первым начал закрывать глаза на проделки своего брата – и тем самым дал другим моральное основание делать то же самое».

«Под магическим обаянием остроумия Уильяма Балджера Джеймс Балджер превращался в забавную фигуру», – размышлял Кэрролл.

Писатель приводил в пример торжественный завтрак в честь Дня святого Патрика, который ежегодно устраивал Билли Балджер, особенно завтрак в 1995 году (всего через два месяца после того, как Уайти по наводке ФБР подался в бега), на котором тогдашний губернатор штата Уэльд в присутствии сенаторов от штата Массачусетс и мэра Бостона спел «забавные куплеты», сочиненные им как раз по этому случаю. «Куплеты были написаны на мотив известной кантри-песни “Чарли в метро”[133], – писал Кэрролл, – ведь она тоже была об убийце. “Вернется ли он к нам опять?” – пел Уэльд. “Нет, не стоит нам его ждать. Мне звонили со станции Кендалл, что в метро с Чарли остался он!” Всем собравшимся куплеты понравились, но представьте, с каким удовольствием их слушал присутствовавший на завтраке Коннолли».

Уэльд своим поведением прекрасно иллюстрировал степень коррумпированности общества. Ведь, помимо прочего, он несколько лет занимал пост федерального прокурора, и кому, как не ему, было знать о преступлениях Балджера? И если уж сам прокурор закрывал на них глаза, то даже самый коррумпированный агент ФБР мог чувствовать себя в полной безопасности, да и многим другим это безразличие позволило избавиться от угрызений совести и примкнуть, так или иначе, к кровавой сделке.

Джеймс Балджер был позором ФБР. Он был опасен для публики. А то, как его судьба переплелась с судьбой его брата, как они использовали возможности друг друга для достижения своих целей, оставило незаживающую рану в душах бостонцев.

Распутать семейные связи Балджера было невероятно сложно – ниточка там, ниточка здесь, но все же новая информация с течением времени выходила наружу. Впервые младшие братья Балджера тоже стали расплачиваться за содеянное Уайти – своей репутацией, карьерой, а один из них и свободой, – а также за свою безграничную лояльность криминальному авторитету и убийце.

Оба брата продолжали общаться с Уайти и после того, как в начале 1995 года он ударился в бега. Младший из них, Джон «Джеки» Балджер, говорил с Уайти по телефону в августе 1996 года и даже попытался помочь изготовить для него поддельные документы. Кевин Уикс приехал домой к Джеки Балджеру и сфотографировал его в накладных усах. Потом он отвез фотографии Уайти Балджеру в Чикаго. Но когда Джеки Балджер два года спустя предстал перед судом присяжных, он солгал. Он сказал, что не общался со своим старшим братом и не имеет представления о том, жив ли он. Джеки Балджер также не сознался в том, что часть наличных денег Уайти находится в банковской ячейке городка Клируотер во Флориде и что он, Джеки, только что внес плату за аренду этой ячейки на полгода вперед.

Однако как только Уикс «раскололся», попался и Джеки. В ноябре 2001 года, когда он вышел на пенсию после тридцати двух лет работы в Бостонском суде по делам несовершеннолетних, Джеки предстал в качестве подсудимого в федеральном суде по обвинению в лжесвидетельстве и препятствовании правосудию. Поначалу он решил бороться, но потом все же был вынужден признать, что дважды солгал перед судом присяжных, за что его и приговорили к шести месяцам тюремного заключения.

Билли Балджер не допустил подобной ошибки. Он поговорил с Уайти по телефону еще раньше, чем Джеки, – в январе 1995 года. На момент их разговора прошла всего пара недель с тех пор, как Уайти подался в бега. До праздничного завтрака в честь Дня святого Патрика, на котором персона Уайти Балджера вызвала такое буйное веселье, оставалось два месяца.

Но когда в апреле 2001 года Билл Балджер был вызван в суд, он не стал скрывать, что разговаривал с Уайти. На вопрос о том, почему он не сообщил об этом разговоре, зная, что Уайти находится в розыске, Билл Балджер заявил, что он не собирался уговаривать своего брата сдаться, потому что считал, что это не в его интересах.

В тот раз информация об общении Билли Балджера с братом не вышла за пределы суда, и Билли даже сохранил пост президента университета. Однако позднее выдержки из