Книга Сердца трех - Джек Лондон

ломая голову над тем, как спастись. Выбраться отсюда можно было только

вскарабкавшись наверх, но как это сделать? И он с ужасомдумал о приближении

дня, ибо знал, что ни один человек не сможет прожитьдесять часов в такой

жаре. Еще прежде, чем снова наступит ночь, последняя каплявлаги испарится

из его тела, и солнце превратит его в сморщенную, высохшуюмумию.

Наступивший день усилил его ужас и подхлестнул изобретательность,

подсказавшую ему новый и чрезвычайно простой способ избежатьсмерти. Раз он

не может вскарабкаться наверх и не может пройти сквозь стены, значит,

единственный возможный путь - это вниз. Вот идиот! Ведь онмог бы работать

в прохладные ночные часы, а теперь изволь трудиться, когдасолнце с каждым

часом будет все сильнее припекать. И он принялся в порывеэнергии разрывать

крошащиеся кости. Ну, конечно, тут есть ход вниз! Иначе куда бы девалась

отсюда дождевая вода? Она доверху заполнила бы колодец, еслибы тут не было

стока. Идиот! Трижды идиот!

Торрес копал у одной стены, выбрасывая кости к противоположной. Он

работал с таким отчаянием и так спешил, что обломал себеногти и в кровь

изодрал пальцы. Но тяга к жизни была в нем очень сильна,и он знал, что в

этом состязании с солнцем на карту поставлена его жизнь. Помере того как он

рыл, слой костей становился все плотнее, так что ему приходилось разбивать

его дулом ружья, а потом отбрасывать измельченные костипригоршнями.

К полудню, когда в голове у него уже начало шуметь отзноя, он вдруг

сделал открытие. На той части скалы, которую он успелобнажить, показались

какие-то буквы, явно нацарапанные ножом. С возродившейсянадеждой Торрес по

самые плечи засунул голову в вырытую им дыру ипринялся, как собака,

разрывать и скрести костяную массу, отбрасывая крошащиесякости назад. Часть

их отлетала прочь, а часть - и притом большая - падалаобратно на Торреса.

Но он вошел уже в такой раж, что не замечал, сколь тщетныего усилия.

Наконец, он расчистил всю надпись и прочел:

Питер Мак-Гил из Глазго. 12 марта 1829 года.

Я выбрался из Чертова колодца через этот проход,который я обнаружил и

раскопал.

Проход! Значит, под этой надписью должен быть проход! Торрес с яростью

возобновил работу. Он так перепачкался в пыли и земле,что похож был на

огромное четвероногое, что-то вроде гигантского крота.Земля то и дело

попадала ему в глаза, забивалась в ноздри и в гортань, -тогда он поневоле

высовывал голову из ямы и начинал чихать и кашлять. Дважды он терял

сознание. Но солнце, к этому времени уже стоявшее прямо унего над головой,

заставляло его снова браться за работу.

Наконец, Торрес обнаружил верхнюю закраину прохода.Он не стал рыть

дальше и освобождать все отверстие. Как только оно оказалось достаточно

широким для того, чтобы он  мог протиснуть в него свое тощее тело, он

изогнулся и влез туда, стремясь поскорее укрыться от палящихлучей солнца. В

темноте и прохладе он немного пришел в себя, но послерадостного возбуждения

наступил упадок сил, и у него так заколотилось сердце, что он в третий раз

потерял сознание.

Придя в себя, он бессвязно прошептал черными распухшимигубами какую-то

молитву и пополз по проходу. Он вынужден был ползти, таккак проход был

столь низок, что даже карлик не мог бы выпрямиться в нем. Это был настоящий

склеп. Под ногами Торреса хрустели и крошились кости, и ончувствовал, как

их острые обломки раздирают ему кожу. Он прополз такимобразом примерно

футов сто, когда увидел первый проблеск дневного света.Но чем ближе было

спасение, тем медленнее подвигался вперед Торрес; он чувствовал, что силы

его иссякают - не от усталости, не от голода, а главнымобразом от жажды.

Воды, несколько глотков воды - и силы снова вернулись бы кнему. Но воды не

было.

Тем временем свет становился все ярче. Торрес все ближе подползал к

нему. Скоро он заметил, что проход стал спускаться вниз под углом в целых

тридцать градусов. Теперь продвигаться было легче. Торрес скользил вниз,

сила тяготения увлекала его слабеющее тело вперед, кисточнику света. Почти

у самого отверстия костей стало больше. Но это невстревожило Торреса - он

уже привык к ним, да и слишком был измучен, чтобы думать обэтом.

Хотя перед глазами у него все кружилось и пальцы почти утратили

чувствительность, он обратил внимание на то, что проход суживается. Торрес

продолжал спускаться вниз все под тем же углом в тридцатьградусов, и вдруг

ему пришло в голову, что проход этот очень похож накрысоловку, а сам он -

на крысу, скользящую головой вперед неизвестно куда. Ещепрежде, чем он

добрался до отверстия во внешний мир, сквозь которое проникал яркий дневной

свет, он подумал, что оно слишком узко для его тела.И опасение его

оправдалось. Не задумываясь, он переполз через скелет, в котором сразу

признал скелет мужчины, и ухитрился, обдирая уши, просунутьголову в узкую

щель. Солнце нестерпимо жгло ему лицо, но он не замечал этого, жадно

впиваясь глазами в раскинувшиеся перед ним просторы, куданеумолимая скала

не желала его пустить.

Можно было помешаться от одного вида ручья, с таким мелодичным

журчанием бежавшего всего в каких-нибудь ста ярдах, средилесистых берегов,

куда вел поросший травою склон. А в ручье этом, под теньюдеревьев, стояли

по колено в  воде сонные коровы той карликовой породы, каких он видел в

Долине Затерянных Душ; время от времени они лениво помахивали хвостами,

отгоняя мух, и переступали с ноги на ногу. Торрес сненавистью смотрел на