Книга Корона за холодное серебро - Алекс Маршалл

Вдвое больше ружейщиков, лучников и арбалетчиков.

Конница – не меньше, чем у кобальтов.

Добавим к этому два кавалерийских отряда по двести с лишним всадников, которых разведчики замечали в разных местах на дальних склонах, – несомненно, они идут на соединение с азгаротийцами. Все катится к тому, что на равнинах кобальтовым дадут по шее всерьез.

Не то чтобы Марото было до этого какое-то гребаное дело: он дал Пурне повеселиться, поиграть в наемную убийцу, а теперь, когда стремительно приближается самая скверная часть войны, пора делать ноги. После схватки с рогатыми волками его преследовала мысль, что приключения оказались гораздо увлекательнее, чем ему помнилось. Конечно, он получил девять видов ранений – его колени еще до того, как одно рассеклось о камень, начали жаловаться на эти долбаные восхождения, – но если удастся где-нибудь отлежаться до серьезного боя, он слезет с дурацкого костыля. Возможно, то была игра воображения, но Марото не сомневался, что его брюхо малость поджалось со времени путешествия по Пантеранским пустошам – а это знак столь же ясный, как пророчество любого ядогадателя, что он на верном пути. Демоны, он даже собирался спросить Чхве: вдруг она захочет выкупить или расторгнуть контракт с генералом. Находиться в ее обществе так же жутко, как просыпаться и видеть у себя на груди своего демона, наблюдающего за тобой спящим, как делал Крохобор, но жуть бывает и хороша… вообще-то, она может быть демонски соблазнительна. Марото довелось поразвлечься с бесчисленными любовниками всевозможных видов и сортов, но страннорожденной, насколько он помнил, у него еще не бывало…

«Дикорожденной», поправился он – не «страннорожденной». Она же выросла на островах и наверняка предпочитает такое слово. Марото задумался, нравится ли ей, когда трогают рожки… Сначала, конечно, левый должен зажить. От полета и переката по склону она пострадала едва ли меньше, чем он сам, но вскочила куда шустрее. То, как она прыгала по камням и не дрогнув встречалась с монстрами, производило сильное впечатление, как всякое чудо. Марото мог и не угнаться за женщиной, которая так здорово держится в трудную минуту.

– Что это ты ухмыляешься? – спросила Пурна, когда они отдали честь и прошли мимо внутренних караулов.

Марото одернул себя. Говорят, что некоторые странно… дикорожденные способны заглядывать в чужой разум, так что больше не должно быть таких мыслей – по крайней мере, пока Чхве идет рядом, а не в миле поодаль.

– О дичи, – ответил Марото, облизывая губы и наблюдая, как тяжелая панцирная юбка Чхве мотается на коленях туда-сюда у колен, – дикорожденная уже взошла на холм, а они еще поднимались. Ее хромота после встречи с рогатым волком была еле заметна. – Жрать охота.

– Я угадаю, ага? – Пурна проследила за его взглядом. – Вольный охотник не может жить на одних бобах, а вот если зажарить этот огузок…

– Цыц! – шикнул Марото. – Она услышит.

– Есть кое-что похуже, чем показать девушке свои намерения, – заметила Пурна. – Если ты не сделаешь к ней шаг, то сделаю я.

– Осторожнее, варвар, – сказал Дигглби, встревая между ними с Принцем на руках. С тех пор как они поймали песика на краю имперского лагеря, Дигглби крайне неохотно отпускал его справить нужду. – Наша Пурна не из тех, кто делится ужином даже с голодающими.

– Ой, да повзрослейте уже, – призвал Марото, вновь устремляя взор на задницу дикорожденной, но тут Чхве оглянулась, и он покраснел, а Пурна хихикнула.

– Я иду докладывать Чи Хён, – сообщала Чхве, взирая на них без особого восторга. – Вы можете идти, можете остаться.

– Остаемся! – хором заявили сзади Дин и Хассан, и Дин добавила:

– Сегодня в нашей палатке вечеринка, Чхве, – заглядывай, когда закончишь.

– Нам всем придется прилично нарезаться и заторчать, чтобы наверстать упущенное, – сказал Хассан, когда они остановились на вершине последнего холма и целиком увидели палаточный лагерь Кобальтового отряда, поднявшийся до середины крутого склона первой из Кутумбанских гор. Трава, еще не утоптанная, покачивалась под веявшем с равнины душистым ветерком. – И тебе больше всех, о неутомимый командир.

После задумчивого молчания Чхве кивнула – в кои-то веки почти весело:

– Я приду.

– Уррра! – дружно завопили дворяне и Марото, а Пурна приобняла женщину за широкие плечи и чуть сжала их, что должно было сойти за дружеское объятие. Марото хорошо знал этот жест, ибо сам сотни раз им пользовался, но улыбнулся, подумав, что теперь он выше такой ерунды. Без сомнения, дикорожденная оценит зрелого, уважающего ее любовника, а не какую-то неуклюжую соплюшку.

– Вам всем сначала надо к цирюльникам, – сказала Чхве, грубо высвобождаясь из объятия Пурны. – В белые палатки.

– И тебе в первую очередь, – заявил Марото, не собираясь допускать, чтобы его переиграла сопля вроде Пурны. – Я могу изложить Чи Хён начало и суть, пока тебя штопают. Будет лучше, если ты подлечишься, Чхве, а уж потом отправишься с нехитрым докладом.

Пурна закатила глаза, а Чхве резонно насторожилась:

– Я… в порядке. Мы можем доложить вместе, если хочешь.

– Я – за, – серьезно кивнул Марото, а Пурна скорчила ему рожу из-за плеча Чхве. – Пойдем вместе.

– Повеселитесь там! – прощебетал Дигглби. – У меня есть десяток серебряных талей, которые говорят, что я доберусь до ящика с агонистскими сигарами раньше, чем вы выйдете из командирского шатра.

– Принято, – сказал Хассан. – Жду не дождусь увидеть, как ты выблюешь кишки после месячной диеты.

– На пару со мной? – спросила Дин, и Дигглби нахмурился, когда Хассан с готовностью согласился. – Тебя вот-вот опустят на двадцатку, граф; Дигглби каждое утро, с тех пор как мы ушли, выстилал листьями тубака подштанники.

– Шпионить за благородным человеком во время его туалета? – сконфуженно спросил Дигглби. – Стыда у вас нет, герцогиня!

– А ведь и правда нет, – сказала Дин, сплевывая бурую кашицу на сапог приятеля. – Я-то свои просто жевала, раз Чхве сказала, что на курение у нас табу.

– Наверное, чешется, когда впитываешь через самое свое сокровенное, – задумчиво произнес Хассан. – Но по-моему, Дигглби давно привык к этому ощущению.

Чхве снова двинулась вперед, и Пурна одновременно с ней, а Марото быстро поковылял за ними, говоря:

– Конечно же, вам совершенно не интересно скучное оперативное совещание, тапаи Пурна?

– Совсем наоборот, – возразила Пурна, чуть сдвигая капюшон назад. Тот все еще был сыроват, и от вони у Пурны, должно быть, шевелились в носу волоски. – Надо же с чего-то начинать, Марото? Вот увидишь, я стану Негодяйкой у Чи Хён прежде, чем мы выиграем эту кампанию!

– Ха! – Марото помахал потрепанному прилагерному сброду, рассевшемуся на корточках вокруг утреннего костра на окраине палаточного городка. – На самом деле я хочу кое о чем поговорить, пока не похоронены наши планы на будущее. Это касается вас обеих.