Книга Леди-послушница - Симона Вилар

— Вы могли бы уговорить его остаться. Вы же его невеста!

— Разве позволительно женщине вмешиваться в дела мужчин? — так же едко ответила Милдрэд.

Графиня ничего не сказала, но у Милдрэд создалось впечатление, что без покровительства Роджера ей придется тяжелее среди его семейства. Однако было и нечто, что улучшило ей настроение: на опоясывавшей двор деревянной галерее она увидела Артура. Он смотрел на нее, но едва встретив ее взгляд, повернулся и быстро ушел.

В тот день в Херефорд прибыл гонец с письмом из Гронвуд-Кастла. Милдрэд узнала об этом, когда ее вызвали к леди Сибилле, расхаживающей с длинным свитком в руках.

— Ваша матушка, видимо, очень разговорчивая леди, — графиня будто напоказ развернула перед Милдрэд свиток. — Такое длинное письмо. Мне даже пришлось кликнуть капеллана, чтобы прочел.

— Могли бы и меня позвать, — ответила девушка, жадно вглядываясь в письмо матери и ожидая, когда ей позволят его прочесть.

Ничуть не бывало. Графиня рассказывала своими словами: Гита Гронвудская дала понять, что пока ее супруг за морем, она не вправе разрешить помолвку Милдрэд с лордом Роджером и предлагает дочери либо, согласно обычаю, остаться пожить в доме будущего мужа, либо, если ее содержание будет в тягость, отправиться домой. Последнее Сибилла восприняла как попытку леди Гиты забрать дочь, пока не уладятся дела графа Херефорда и не прояснится его положение. Но нет, они не отправят невесту ее дорогого Роджера в Норфолкшир. И Сибилла решительно бросила послание в огонь камина.

— О, что вы наделали! — ахнула девушка. Ей так хотелось прочитать это письмо, она надеялась узнать вести из дома, хоть почерк матери увидеть! А так ей оставалось только смотреть, как свиток корчится и темнеет в огне, и на ее глаза набежали слезы.

— Я делаю то, что считаю нужным. А теперь отправляйтесь-ка работать над гобеленом.

Да, Милдрэд почувствовала, что значит оказаться на попечении ненавидящей саксов графини. Теперь та без стеснения вела об этом разговоры, постоянно упоминая каких-то знакомых саксов, какие живут среди своих коз и свиней и никогда не познают, что такое благородное поведение и истинное достоинство.

Милдрэд утешала только Бертиль.

— Это пройдет, когда вы станете женой Роджера. А так матушка просто недовольна, что Роджер поспешил выдать вам корону леди Херефорда.

Но в Милдрэд словно бес вселился: она надевала сапфировый обруч всякий раз, когда спускалась в большой зал, всем давая понять этим, что равна Фиц Милям. И гнев, с которым на нее смотрела леди Сибилла, даже доставлял ей удовольствие. К тому же Милдрэд во всеуслышание заявила, что пора бы матери Роджера обучать будущую графиню Херефордскую, как управлять делами. Сибилла сначала просто онемела, а потом сухо процедила сквозь зубы, что если саксы и привыкли жить всем скопом, как свиньи, то в благородных нормандских родах среди женщин обязанности распределяются согласно старшинству, и пусть леди Милдрэд помнит, что пока она тут на правах приживалки, даже непризнанная невеста, так что ей надлежит молчать и ждать своего часа.

Присутствовавшая при этом разговоре Доната едва не упала в обморок от смелости Милдрэд. Позже она разыскала ту на крепостной стене, где девушка любила гулять в одиночестве.

— Вам лучше бежать отсюда, — прошептала Доната, испуганно озираясь. — Уезжайте, а то… Они забьют вас.

И она быстренько исчезла.

Зато Бертиль успокоила Милдрэд:

— Матушке просто трудно представить, что однажды тут всем будете заправлять именно вы, а ее время пройдет. Поэтому будьте снисходительны, дайте ей повластвовать, пока это возможно. Матушка уже поняла, что вы по сердцу Роджеру и однажды он возвысит вас, а ей, столько лет привыкшей чувствовать себя в Херефордшире первой леди… и первой красавицей, — добавила Бертиль лукаво, — придется уступить и свое положение, и графский титул.

Да, это обнадеживало. Но не улучшало настроение. И Милдрэд все чаще стала одиноко гулять по стене, выискивая взглядом Артура. Порой она украдкой рассматривала его из-за зубца парапета и пришла к выводу, что юноша больше не выглядит таким бесшабашным и веселым, как ранее. И когда она видела, как он уныло сидит на ступеньках крыльца или наблюдает за упражнениями воинов, не принимая в них участия, девушка надеялась, что он грустит о их былых отношениях, так же, как и она.

Вскоре уехала вместе с супругом и Бертиль. С другой сестрой графа, Маргаритой, Милдрэд не настолько сблизилась. К тому же у нее возникло подозрение, что та всячески старается свести ее с Вальтером. Маргарита и Вальтер были очень дружны и постоянно о чем-то шептались по углам. А потом Маргарита то вызывала Милдрэд погулять в садик, куда неожиданно приходил Вальтер, а его сестра под каким-либо предлогом убегала, то юные леди вместе отправлялись в город, но и там встречали Вальтера. Он невообразимо донимал Милдрэд, и она даже избегала ходить одна, всегда стараясь обзавестись сопровождающими в лице пары-тройки солидных матрон, при которых Вальтер не решался вести себя развязно.

По ее наблюдениям, второй из братьев в отсутствие графа с удовольствием занял место во главе стола, принимал посланцев, отдавал указания, вершил суд. Леди Сибилле это очень нравилось, она смотрела на него с таким обожанием, как никогда не взирала на Роджера. Милдрэд же бахвальство Вальтера раздражало. Как же он любил покрасоваться в золотом обруче на голове и пышных, украшенных гербами одеяниях! Однако Милдрэд не могла не отметить, что Вальтер с неизменным вниманием следил за всеми передвижениями старшего брата, спешил узнать новости и делился ими с семьей. Так они выяснили, что войско графа Херефордского встретилось с силами принца Юстаса под Вустером. Никто не знает, чем кончится это противостояние, но известно, что и Херефорд, и Юстас с ног сбиваются в надежде найти пропавшего Плантагенета. Были и другие новости. Стало известно, что Черный Волк все же сдал Хорсе замок Кос, однако весьма своеобразно. Сумев отвлечь осаждавших вылазкой союзных валлийцев, он вывел войска из замка, так что когда Хорса вернулся, ему достались пустые стены, откуда было вывезено все и где не осталось ни души.

— Хитрец же этот Гай де Шампер! — хохотала графиня, сотрясаясь крупным телом в роскошной парче. — Вот что значит истинный нормандский рыцарь! Он смог и свое поражение так обстряпать, что теперь весь Уэльс и приграничные области будут хохотать над этим саксонским увальнем Юстаса! Хотя чего и ожидать от саксов, столь же тупых, как и их свиньи.

И при этом она насмешливо поглядывала на Милдрэд.

Зато епископ Гилберт Херефордский относился к девушке с неизменным уважением и, бывая в замке, охотно беседовал с ней. Как-то, когда они сидели в одном из покоев над главным залом и обсуждали детали предстоявшей мистерии[88]по поводу дня Святого Бартоломью[89], епископа неожиданно позвали к графине Сибилле. Оставшись одна, Милдрэд разглядывала прекрасные миниатюры в книге, лежавшей на пюпитре перед окном, как вдруг на страницу из-за ее плеча упала тень.