Книга Энцо Феррари. Самая полная биография великого итальянца - Лука Даль Монте

не ошибся.

Снимок с тремя экипажами (Бандини – Эймон, Паркс – Скарфьотти, Родригес – Гише), проезжающими через финишную линию под овации, быстро облетел мир. «Дейтона» – не «Ле-Ман», но «Феррари» дала отпор американцам у них на родине.

Как утверждал он сам, будущее «Феррари» еще предстояло написать. Но было все больше свидетельств того, что будущее рано или поздно окажется связанным с Турином, где 25 февраля 1967 года в знак уважения к «ФИАТ», производителю мотора, Феррари заранее презентовал свой новый болид для «Формулы-2» – «Дино 166 F2».

«Отношения с “ФИАТ“ – это сотрудничество на уровне полного согласия и понимания», – пояснил Феррари. Сердцем этого соглашения был двигатель, который «мы разработали», и «который будет выпускаться “ФИАТ“ серийно». Кроме того, добавил Феррари, «всякий раз, когда нам нужны лабораторные испытания, мы знаем, что, обратившись в Турин, мы найдем людей и средства для удовлетворения наших технических запросов». Но – внимание. «За исключением этого у нас нет абсолютно никаких корпоративных связей» – уточнил он.

У «Феррари» было в распоряжении 470 человек, объем производства вырос – от 650 до 700 автомобилей в год, три машины в день. Еще несколько лет назад Феррари знал всех своих рабочих по имени, откуда каждый из них приехал – все они жили поблизости, могли бы ездить на работу и с работы на велосипеде. В последнее время он уже начал пугаться, видя незнакомых людей на фабрике.

У него была отдельная комнатка в ресторане «Жеребец» на другой стороне улицы, но время от времени, если у него не было гостей, он не чурался пойти в столовую, как в давние дни, и даже сесть за стол с кем-нибудь из припозднившихся: редко случалось, чтобы он отправлялся туда до 13:30, и в любом случае разговор не клеился – Феррари уже был Феррари даже в стенах своей фабрики, и если когда-то он вызывал робость, теперь – внушал благоговение.

Он мало ел: рис, немного мяса, немного колбасы, ломтик-другой ветчины. Ему нравились мандарины, он пил сухое вино, предпочитал белое. И минеральную воду. Он говорил, что не курит, но на самом деле не отказывался от ментоловых сигарет – редко, для удовольствия, и подальше от назойливых взглядов. «Мое лечение – ежедневный душ в любое время года. Я начинаю его горячим и заканчиваю холодным, а потом уже выхожу навстречу уличной погоде», – говорил он.

В отличие от того, как это было несколько лет назад, теперь он теперь одевался более изысканно. В его одежде было видно влияние женских рук, и это были руки Фьяммы, которая, хотя она так и не вышла за него замуж, всегда оставалась его музой. Ему нравилась «не светлая одежда» – не темная, а не светлая, – а по поводу галстуков он говорил, что никогда их не покупает, но надевает те, которые ему дарят друзья, а среди друзей были предприниматель Пьетро Барилла и Тонино Бривио, который когда-то ездил вместе с ним за «Скудерию Феррари». Он пользовался услугами портного, чей отец одевал его отца. В кармашек его брюк вела цепочка с маленьким золотым медальоном, на котором был изображен карабинер: «Я считаю, Италия во все времена с выгодой для всех пользовалась работой карабинеров», – говорил он. Медальон крепился к карманным часам, которые у него были уже 35 лет и которые он заводил каждый вечер.

Он говорил, что чувствует себя чужим в своем доме, потому что он уходил утром около восьми и возвращался только поздним вечером, уже полностью «истощенным». Мебель была все той же, которую они покупали с Лаурой, когда поженились; как он говорил, «мебель среднебуржуазной семьи, полвека назад находившейся на грани нищеты». На стенах было несколько картин. Фотографии на полках книжного шкафа, на буфете и на стойке в гостиной в основном изображали Дино.

Он спал один и часто засыпал с включенным телевизором. Говорил, что спит не более четырех-пяти часов в сутки. «Если человек просыпается и чувствует себя здоровым, крепким и прежде всего жаждет совершить что-то новое – это значит, что его возраст все тот же, что и у подростка, и у него еще есть мечты, которые нужно осуществить», – постоянно твердил он.

25 апреля 1967 года на «Аутодромо Национале» в Монце Лоренцо Бандини и Крис Эймон – новозеландец, прибывший в Маранелло зимой – повторили «Дейтону» на бис, выиграв гонку «1000 километров». Все указывало на то, что в этом году «330 P4» могла бы держать темп «Форда GT» в Ле-Мане, и Бандини с Эймоном могли бы бороться за победу в гонке, которая сама по себе стоила целого сезона.

Но перед «Ле-Маном» предстояли две гонки в «Формуле-1». Первая была запланирована на воскресенье, 7 мая, в Монако, где «Феррари» дебютировала в чемпионате мира 1967 года после того, как ей пришлось пропустить первую гонку сезона в Южной Африке в январе – снова из-за забастовок, которые затруднили подготовку машин.

Бандини, занявший второе место в квалификации за Джеком Брэбхемом и шедший в гонке вторым за Денисом Халмом, на восьмидесятом круге потерял управление в портовой chicane. Скорее всего, из-за усталости. Его «Феррари» столкнулась с соломенными тюками, расставленными вдоль трассы, ее развернуло, и она вспыхнула. Порт Монте-Карло сразу же окутал дым, не предвещающий ничего хорошего. Глядя на черно-белый экран в своей студии в Маранелло, Феррари подумал, что это, возможно, машина Лоренцо. Он смотрел на пламя, и понимал, что они больше не увидятся. Лоренцо скончался через три дня, 10 мая, от ожогов, полученных в результате пожара его машины.

Через месяц после смерти Бандини, 10 и 11 июня, три официальных «Феррари» участвовали в «24 часах Ле-Мана», уже в четвертый раз с тех пор, как «Форд» выбрала ее полем битвы против Маранелло. До финиша доехала только одна машина, «330 P4», которую водили Лодовико Скарфьотти и Майк Паркс. Она заняла второе место, отстав на четыре круга от «Форд GT40 Mk IV», которую вели американцы Дэн Герни и Эй Джей Фойт. Третьей финишировала Феррари «330 P4» команды «Суатерс» – на ней ехали Вилли Мэресс и Жан «Берлис» Блатон. По сравнению с тем, что было двенадцать месяцев назад, компания сохранила лицо, хотя Феррари лучше других знал, что «второе место – это только первое место среди проигравших». По окончании гонки «Форд» отдал должное «Феррари». Форгьери и его команда получили комплименты из лагеря многотысячной армии «Форд».

Для получения титула в чемпионате мира по гонкам на спорткарах оставался всего один этап – английская трасса «Брэндс-Хэтч», более благоприятная для «Феррари», нежели для «Форда».