Книга Бастард фон Нарбэ - Наталья Игнатова

Что ж. Теперь Лукас собственным примером убедил Марта в обратном. Верить нельзя никому, а Господь отворачивается даже от самых преданных своих детей. Может, он и нашел бы возражения, ведь летел же в «Ксиласкар», не спорил с приказом, не пытался спастись. Значит, считал, что все правильно. Значит, сумел бы и Марту объяснить, почему все правильно.

И самому Андре.

— Если где и знают о Лукасе, кроме монастыря, так это в институте.

Андре думал о том, что никакие объяснения не доказали бы ему правильности добровольного рабства. Спор, начавшийся еще в Баронствах, — спор о том, кто более свободен, тот, на кого надели рабский ошейник, или тот, кто надел его на себя сам, — получил продолжение неожиданное и страшное. Каким, в случае Лукаса, должен был стать тест на успешность импринтинга? Аристократы убивали своих названных братьев и сестер. Кого пришлось бы убить Аристо?

Март очень вовремя оказался у всех на виду, попал на первые строчки в новостях, стал одной из главных тем на несколько месяцев. Март не станет пробным камнем, он теперь слишком заметен. И вряд ли это совпадение. Церковь спасала Лукаса, спасала Марта. Спасала себя. От Лукаса.

В поднявшейся вокруг убийства Чедаша идеологической шумихе, Второй рыцарь обставил Первого. Лукаса видели только избранные, и избранных было немного. Зато Март — вот он, на обложках журналов, на плакатах, календарях и постерах. Его портреты висели теперь в девичьих спальнях, а его гафла, утратив собственное название, стала в умах множества мальчишек «гафлой отца Марта», модельки истребителя раскупались с такой же скоростью, как плакаты, постеры и календари. Церковь умела зарабатывать деньги.

— Андре? — Март смотрел в упор. Все еще злой, но теперь к злости примешивалось любопытство. — Чему ты улыбаешься?

— Думаю о тебе.

Вот он итог долгих, сложных раздумий. Все равно все свелось к Марту. Который немедленно вспыхнул и зарычал:

— Нам нужно думать, как попасть в институт, где получить информацию. Может, от меня будет, наконец, польза?

Ну да. Польза в его понимании — это его пси-способности, уникальный талант, позволяющий воспроизвести любое псионическое свойство от телепатии до ясновидения. А то, что это смертельный риск, Март во внимание не принимает. Не тогда, когда речь идет о Лукасе. Стоило усилий убедить его в том, что поиск с помощью прорицания не имеет смысла. Риск в качестве аргумента Андре даже не пробовал приводить, ссылался на нецелесообразность. В прошлый раз, Март, в поисках Лукаса, просто полетел туда, куда вело чутье. Он пережил прорицательский транс, но что бы он делал, если б чутье привело его, например, под выстрелы пиратского вендара?

Действовать наугад нельзя, это Март и сам понимал. Но ему нужно было действовать. Хоть как-то.

Его статус, его известность, открывали закрытые двери. Его самоуверенность — напускная, заимствованная, Лукасовская, — открывала даже те двери, которые были заперты на крепкие замки. Только Марту этого было недостаточно. Он еще слишком молодой, чтобы оценить, насколько лучше, когда двери открыты. И он всегда будет рыцарем-пилотом. Скрупулезный сбор данных, распутывание ниточек, поиск крох информации — Март участвует во всем этом, но не может относиться как к важному и нужному делу. Пилоту нужна цель и боевая задача.

— Программами импринтинга и коррекции занимается лаборатория психологической помощи, — сообщил Андре. — Возможно, нам нужно не в «Ксиласкар», а к профессору Беляеву. Это бывший руководитель лаборатории, он с месяц назад подал в отставку, но последние программы составлены как раз под его руководством. А с новым я не знаком, ничего о нем пока не знаю, кроме самых общих сведений.

— Беляев? — подал голос Дэвид, все это время с отрешенным видом глядевший в свой «секретарь». И, после нескольких секунд тишины: — это не просто совпадение, он родной брат Луизы Беляевой.

Они все трое, такие разные, подумали об одном и том же. Общую мысль озвучил Март.

— Это Беляев? Спрятал Лукаса. В память о сестре. Не захотел делать с ним… такое?

Голосу Марта недоставало уверенности, а интонации были, скорее вопросительные, чем утвердительные. Но картинка складывалась убедительная, совпадало все, краешек к краешку. Кроме, конечно, непонятной ситуации с обломками «Вэйды». Трудно представить, чтоб у кого-то из ученых «Ксиласкара», пусть даже у руководителя лаборатории, хватило влияния на то, чтоб организовать побег государственному преступнику и уничтожить принадлежащий церкви корабль.

— Связи? — вслух предположил Дэвид. — Ценные знакомства?

— С кем? С пиратами, что ли? — отозвался Март.

— С кем-нибудь из фон Нарбэ? — Дэвид бросил взгляд на Андре. — Вон, у нас целый живой аристократ, вышедший из-под контроля. И Лукас такой же. Почему еще паре-тройке не отыскаться?

Последняя мысль была далеко не такой нелепой, какой могла показаться. Один свободный аристократ — это исключение, но двое… это уже повод задуматься. Возможно ли, что Беляеву действительно помогли фон Нарбэ? Профессор — один из немногих, кто мог знать о приговоре Лукаса. Если Аристо действительно летел в «Ксиласкар», значит, новые программы в лаборатории писали именно для него. Значит, как минимум, сам Беляев знал, для кого работают его психиатры.

Аристо не смог спасти Луизу Беляеву от смерти. Но он освободил ее, вырвал из рук Радуна и Капеллы, дал убежище и защиту. Да что там говорить, он для нее устои церкви перевернул. А потом ее брат получил распоряжение, сделать для Аристо ошейник и поводок.

Что такое руководитель лаборатории в «Ксиласкаре»? Это не последний в Империи человек, лицо влиятельное, но при этом живущее под постоянным, неусыпным надзором. Слишком много знает, слишком много может. Что он смог в этом случае? Попытаться спасти. Каким образом? Для Аристо наилучший вариант спасения — навсегда затеряться в Пространстве, но на Пространство влияние ученых «Ксиласкара» не распространяется.

В поисках решения проблемы, мог он обратиться за помощью к семье Аристо? Точнее, к тем, кто формально считается его семьей.

— Они хотели его убить, — напомнил Март. — Эти фон Нарбэ, когда Лукас родился, они требовали, чтоб отец Александр его убил. Потому что бракованный.

Андре кивнул:

— Я знаю эту историю. Правда, с противоположной стороны. Мы-то представляем себе, сколько проблем может создать аристократ с отклонениями.

— Ты без отклонений, — флегматично подал голос Дэвид, — а проблем от тебя не меньше.

Мирвой так долго молчал, что Андре успел о нем забыть, и, получив выпад с неожиданной стороны, растерялся на несколько секунд. Март воспользовавшись замешательством, поинтересовался:

— Как мы можем задать вопросы фон Нарбэ? Мной они побрезгуют, а ты вне закона.

— Тобой не побрезгуют, — медленно проговорил Андре. Мысль… появилась, но пока не оформилась. — Тобой — нет, ты ведомый Аристо. Но разговаривать с ними — это надо уметь.