Книга Фаворитка короля - Анна О'Брайен

— Я вовсе не храбрая. — Его сочувствие лишило меня всякой власти над собой. — Я чуть с ума не сошла от страха.

— Почему вы не послали никого за мной?

— А что вы могли сделать?

— Быть может, и ничего. Разве что был бы здесь, не позволял бы вам изводить себя, заставлял бы есть и спать. Вы привыкли сами стоять на ногах, верно?

— Меня некому поддерживать.

— Понятно. — Брови сошлись на переносице — я, должно быть, невольно обидела его. Но что бы он мог сделать, находясь так далеко? — Ну, теперь я здесь, только вы уже выстояли против своих врагов в одиночку. Меня это восхищает. Расскажите же, что вас так пугало. — В его голосе прозвучали давно знакомые нотки раздражения. — Если только не решили держать все при себе.

Да, он обиделся на меня. Ну, так сложилась жизнь у нас с ним.

— Я расскажу вам.

И рассказала, испытывая странное облегчение, хотя поначалу не собиралась ничего ему говорить. Поведала о том, какое мщение уготовил мне парламент. Об обвинениях в некромантии, о возможных происках Джоанны. О том, как меня в конце концов удалили от двора. Наконец, о том, как твердо защищал меня Эдуард, хотя сердце его разрывалось.

— Уже целый месяц прошел, — со вздохом закончила я.

— Значит, Эдуард знает о том, что мы женаты. И винит вас.

— Да, — кивнула я и снова всхлипнула. — Но еще больше он винит вас. — Я расскажу ему всю правду. Какая в том беда? — Эдуард считает вас главным виновником. Меня он винит за ту боль, которую я ему причинила, но дело представляется ему так, что это вы меня подговорили. Он полагает, что вы развратили меня. Даже заказал специальную шкатулку и сложил туда все обвинения против вас — чтобы не забыть, когда потребуется. Сидит, глядит на нее и замышляет месть — так мне об этом рассказывают. — Я взяла Виндзора за руку. — Не думаю, что эта месть когда-либо свершится. У него не осталось на это ни сил, ни твердости.

— Должно быть, так, однако с должности меня сняли, — отозвался Виндзор, и глаза его снова полыхнули гневом. — За мошенничество. Что такое мошенничество? Маленькая частность в цепи сугубо необходимых действий. Я обложил ирландцев тяжелыми налогами. Сколотил состояние себе. Зато я сумел сохранить там мир, да и управление краем налажено очень толково. Их спесивую знать я держал на коротком поводке. И в итоге — уволен. — Он пожал плечами, огонь в глазах погас, сменяясь безразличием. — Ну, с этим я поделать ничего не могу. Если занимаешь высокую должность, то всегда будь готов ее лишиться.

— А если власти достигает женщина, то она наживает множество врагов — если только не родилась принцессой.

— Значит, наши имена втопчут в грязь. — Он снова вытер мои слезы, на этот раз своим рукавом (кажется, мне уже было безразлично, останутся ли грязные пятна на щеках), отодвинул в сторону бесполезную «дуэнью» и стал меня целовать — требовательно, жадно, грубовато, словно и вправду по мне истосковался.

Потом Виндзор поднял голову и посмотрел мне в глаза своими черными бездонными глазами. О чем он думал в ту минуту, я постичь не могла.

— Не плачьте, упрямая жена моя, мы еще выкарабкаемся. А в этой восхитительной усадьбе найдется что-нибудь перекусить и выпить измученному долгой дорогой путешественнику?

Я мысленно встряхнулась и заставила себя вернуться к действительности, к моему саду в Уэндовере, к насущным заботам о долго отсутствовавшем, но теперь вернувшемся супруге. Сейчас не время предаваться мечтам.

— Найдется, — заверила я его. — Я совсем забыла о долге хозяйки.

— Может быть, найдется и горячая вода, чтобы смыть с себя дорожную пыль?

— Об этом я распоряжусь.

— И одежду мне почистят, чтобы не остались на ней случайные вши? Бог свидетель, мне пришлось ночевать на таких жутких постоялых дворах…

— Разумеется, почистят!

— Может, и постель найдется?

— Думаю, найдется.

Я провела его в дом, и к нам обоим понемногу вернулось что-то похожее на хорошее настроение. Мы загнали свои тревоги подальше, за дверь супружеской спальни, и всецело отдались празднику воссоединения. Я успела позабыть, каким он был изобретательным. Его руки и губы пробудили во мне страсть такой силы, что она поглотила меня без остатка. Преследовавшие меня неотступно думы куда-то исчезли. Да и как могли они не исчезнуть, когда муж так настойчиво стремился обладать мною, а я не менее настойчиво позволяла ему это?

С зарею Виндзор был уже на ногах. Я не спешила вставать, представляя себе, как проведу целый день с ним, восстанавливая те узы нежности, которые впервые завязались так давно. Но тут я заметила, что меч, который он бросил вчера у порога, исчез, а между кухней и гостиной, судя по шуму, снуют слуги. Я быстро оделась, уже догадываясь, какую картину застану в столовой. Виндзор завтракал, одетый по-дорожному. На сундуке у двери лежали кожаная сумка, перчатки, меч и прочный дорожный капюшон.

Все мои радужные мечты лопнули, как мыльный пузырь. Должна была и сама догадаться: радости супружеского ложа не удержат Виндзора, когда нужно делать дело и исполнять свой долг. Я немного задержалась на пороге, вглядываясь, пока он ел, в суровые черты его лица, в проворно двигавшиеся пальцы, сильные и умелые, и оживляла перед глазами недавние ночные часы, когда он воспламенил меня страстью. Потом решительно шагнула в комнату.

— Вы покидаете меня, Вилл? — спросила я с улыбкой, хотя его неизбежный отъезд был подобен разверзшейся передо мной пропасти.

— Да, но ненадолго. Только взгляну на свои имения. У меня отличный управляющий, однако мыши любят порезвиться, когда кот далеко, в Ирландии, а у вас, как я понимаю, были другие заботы, — ответил он, расправляясь с окороком домашнего копчения. — К концу этой недели я уже вернусь.

Не могу сказать, что я очень обрадовалась, но в целом приходилось удовлетвориться этим. Я подошла и села напротив него, положив локти на стол, отхлебнула эля из его кружки.

— Вы разузнаете для меня, что происходит при дворе?

— Если вам так угодно. А что поделывает Гонт? Вам известно? — спросил Виндзор, вставая из-за стола и доедая на ходу остатки, после чего старательно стряхнул с себя крошки.

— Нет, неизвестно. Но он не оставит дела просто так — парламент глубоко унизил его.

— Хм-м! Значит, он думает о мести и ищет себе союзников. — Он усмехнулся какой-то пришедшей в голову мысли, а руки деловито укладывали в сумку документы. — Жизнь может стать более интересной. Возможно, и я еще на что-то сгожусь.

Я проводила супруга, не допытываясь о значении его загадочной фразы. Не уверена, что он стал бы объяснять, даже если бы я попросила.

— Вы попробуете разузнать, что удастся, об Эдуарде? Уикхем добросовестно мне пишет, однако…

— Попробую. Пусть он и желает мне поскорее оказаться в преисподней, но вашу просьбу я исполню. Храни вас Бог, Алиса.