Книга Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин

Однако дело здесь не столько в чиновной лени и технической сложности обуздания произвола монополий (хотя оба эти фактора, безусловно, имеют место), сколько в сложившейся в России политической системе. Действительно, если монополии будут лишены возможности завышения цен – за счет чего они будут платить поборы и взятки? Не стоит забывать, что за 2001–2004 годы, за которые, по имеющимся оценкам, величина вымогаемых у бизнеса взяток в валютном эквиваленте выросла в 8,5 раза, среднегодовые мировые цены на российскую нефть увеличились лишь менее чем на 30 %.

Ну, а обуздывать монопольный произвол тех российских корпораций, которые превращены правящей бюрократией в некое подобие своих «кошельков», для нее и вовсе противоестественно: защита интересов экономики и граждан выльется в этом случае в самоограбление, в добровольное ограничение собственных доходов. В отношении нынешних руководителей российского государства это представляется невозможным в принципе. (Точно так же исключительно из-за политически обусловленного отсутствия желания государство так и не создало эффективных механизмов управления госсобственностью в интересах общества и действенный финансовый контроль.)

Для борьбы с наиболее разрушительными последствиями злоупотреблений монопольным положением следует не просто вести постоянный мониторинг цен наиболее значимых товаров и услуг, но предоставить антимонопольному органу государственного управления право в случае их резких колебаний временно устанавливать их предельный уровень, в том числе и снижая их. После этого должно проводиться расследование причин их колебаний. В случае необоснованного завышения цен, наносящего ущерб обществу и экономике, антимонопольный орган должен иметь право снижать их собственным решением. Необходимость подобного механизма (действующего, например, в Германии) связана с разрушительностью резких скачков цен, вызванных злоупотреблением монопольным положением. Антимонопольное расследование не нейтрализует их в силу своей длительности: пока удается доказать факт подобного злоупотребления, проходят порой годы, в течение которых экономике наносится невосполнимый ущерб. Кроме того, злоупотребления монопольным положением часто недоказуемы, а иногда разрушительные спекуляции проводятся и вовсе неформальными монополистами и без предварительного сговора.

В целом следует обеспечить полномасштабное и безоговорочное исполнение государством своих неотъемлемых обязанностей, включая: установление норм и правил; обеспечение безопасности (в широком плане – от обороны до экологии и технических стандартов); стратегическое планирование; социальную помощь; решение необходимых обществу, но непосильных ему задач (включая развитие фундаментальной науки – из-за непредсказуемости окупаемости и развитие инфраструктуры – из-за долгосрочности окупаемости).

Исключительно важной задачей, значение которой нельзя переоценить, является восстановление единства общества, преодоление его разделения на чувствующих себя ограбленными и ограбившими. Наиболее прогрессивный инструмент (опять-таки давным-давно успешно реализованный в мировой практике, в посттэтчеровской Великобритании) – взимаемый в рассрочку компенсационный налог с владельцев крупнейших приватизированных предприятий, погашающий нанесенный обществу ущерб. Компенсационный налог должен быть равен разнице между реальной стоимостью предприятия в момент его приватизации и уплаченной за него суммой (разумеется, эту разницу следует увеличить на банковский процент за прошедшее время).

Как справедливо отметил М.Б. Ходорковский в «Левом повороте-2», с учетом масштабов воровства в российской экономике в середине 1990-х годов и отсутствия реального учета стоимость предприятия следует рассчитывать по самым простым и потому надежным методам – на основе данных об объемах его производства и мировых ценах (для производителей экспортного сырья).

Компенсационным налогом должны облагаться владельцы не только всех предприятий, приватизированных по «залоговым аукционам», но и в целом всех крупных и высокорентабельных предприятий России, приватизированных иным образом (и обязательно – всех экспортеров сырья, имеющего стратегическое значение).

Плательщиками компенсационного налога должны быть юридические и физические лица, приобретшие имущество в результате приватизации или владеющие интегрированными бизнес-группами, в которые входят соответствующие юридические и физические лица. Если приватизированное имущество перепродавалось после приватизации, сумма компенсационного налога распределяется между участниками сделок по результатам их рассмотрения с тем, чтобы оградить от его оплаты добросовестных приобретателей, купивших имущество по рыночным ценам. Это правило распространяется и на те случаи, когда государство или государственные корпорации выкупали первоначально приватизированные компании (наиболее известными примерами являются «Сибнефть», «Силовые машины»).

Выплата компенсационного налога осуществляется в рассрочку в течение не более чем 20 лет. Рассрочка устанавливается гласно, при желательном участии авторитетных международных консалтинговых и оценочных компаний, в зависимости от финансового состояния приватизированных предприятий и конъюнктуры соответствующих рынков и пересматривается при значительном изменении этой конъюнктуры. В случае неполной выплаты компенсационного налога приватизированное имущество отчуждается в собственность государства.

* * *

Вот на основе изложенного (ни в коем случае не на основе голой, а значит, и лживой пропаганды) уже можно воспитывать патриотизм, то есть понимание первоочередной значимости интересов своего общества, а не его конкурентов, в единстве с пониманием важности либеральных (права личности) и социальных (благосостояние) ценностей.

Легализация проведенной концентрации ресурсов

Захват «ЮКОСа», бывший, как признанно к настоящему времени даже официальными пропагандистами, «показательной» акцией, носившей избирательный характер и направленной на реализацию политических, а не правовых целей, окончательно оформил качественно новую модель взаимодействия государства с бизнесом и передал всю полноту власти над страной силовой олигархии.

Принципиально важно, что последняя, при всей своей бюрократической закостенелости, продолжает весьма активную эволюцию, создавая новые модели хозяйственно-политической деятельности и трансформируясь вместе с ними.

Новая модель, связанная с огосударствлением крупного бизнеса и всей национальной экономики в целом, наметилась в 2004 году, а в 2005 проявилась в полной мере, перестав вызывать даже сколь-нибудь серьезные споры. Принципиально важно, что огосударствление носит тотальный, всеобъемлющий и при этом многоуровневый характер.

Неявным, в памятной по самым затхлым брежневским временам (в которых члены путинской «бригады», строго говоря, и сформировались как личности и профессионалы) бюрократической манере не называемым, но подразумеваемым обоснованием и оправданием этого огосударствления стали путинские национальные проекты.

Уже в момент их провозглашения практически не скрывалось (а зачем скрывать, когда СМИ под контролем и «это быдло будет думать то и так, что мы ему покажем по телевизору»?), что они носят фиктивно-демонстративный характер. По сути дела широко разрекламированные «проекты» сводились к механическому разбазариванию бюджетных денег и передаче их связанному с правящей бюрократией бизнесу при активизации разрушительных либеральных реформ.