Книга Злое счастье - Людмила Астахова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приблуда воодушевился перспективой отведать пенной влаги на халяву и решительно подсел к столику наемника.
– Так угости, коль богат. Боги, они ж делиться заповедовали.
А тот и не возражал.
– Ладно, землячок! Выпей за мое здравие, я седня не жадный.
Хмельной наемник звонко шлепнул медной кружкой о столешницу с такой силой, что чуть пополам не развалил могучее творение столяра. Силушки-то немерено, вон какие плечи отрастил.
– Эй, хозяин! Мне и моему другану новому – по три кружки пива! Да гляди, не разбавляй, лойсов сын!
Подавальщики тотчас метнулись к стойке.
Торопись, чашник, торопись! Наливай полней и не жалей крепкого ангайского пива для честного солдата-победителя, злобных дэй’номов поборителя. Чтоб они все передохли!
– Люди говорят, тебе за подвиги дарован надел земельный на том берегу Бэннол? – деликатно спросил любитель дармовщинки.
Голубые его глаза смотрели на благодетеля, по меньшей мере, восторженно.
– Бери выше, землячок! – гордо вскинул подбородок наемник. – Я теперь – человек обычая!
– Чего?
– У, деревенщина! – поморщился мóлодец, но снизошел и пояснил. – То есть рыцарь князя Приграничья. Всамделишный рыцарь. В законе то бишь.
– Вона как! – поразился его собеседник.
– А то!
– Дык, ты ж того… нэсс по крови. Простолюдин.
– И чего теперь? – набычился новоиспеченный благородный рыцарь. – Меня сам Рыжий Мэй к присяге привел. Чуешь? И не за просто так, а за подвиг на бранном поле.
В кабаке установилась преисполненная жгучей завистью тишина.
– Опа! И чего за подвиг ты такой совершил?
– Униянку спас от смерти. И нечо таращиться, точно на голую бабу! Чистую правду говорю. Далаттскую владетельницу сохранил для Рыжего, уберег от дэй’номского меча, заслонил от стрел, – объявил наемник громогласно. Чтоб все слышали и боле не переспрашивали.
– Да ты расскажи толком-то, чего там приключилось на Эльясском поле, а то ведь слухи ходют разные, – не унимался голубоглазый.
– А ты не слушай, – отмахнулся богатырь. – Брешут поганые людишки, все брешут. А дело как было-то… Да ты пей, землячок, пей. Я расскажу тебе, как дело было. А вышло вот как. Стоял я, аккурат, по правому флангу, но не совсем, чтобы справа, а ближе к центру. Причем, заметь, землячок, в первом ряду.
– А не боязно было? – охнул любопытствующий, не забывая сделать хороший глоток из кружки.
– Боязно, спору нет, зато чести больше. Ну, значица, стою я, стою, жду, когда отмашку командиры дадут. Тут трубы взревели, и краем глаза вижу вспышку яркую. Точно солнышко крохотное полыхнуло или звезда с неба упала. Ну, все побегли, а я-то впереди всех, и прямиком к тому самому месту припустил, где заприметил вспышку.
– А там?!
– Не перебивай! Прибегаю и вижу – девка-униянка и пацаненок дэй’номский. Она в него, как кошка в свого кошененка вцепилась, орет благим матом и собой, стал быть, от дэй’номов прикрывает. Ежели я хоча б чуточку опоздал, ихний громила обоих бы на пику наколол, как рыбешек на острогу. Ну я его и приложил по-нашенски – секирой по черепушке. Полбашки долой снес. Видит Тэном, любо-дорого посмотреть было, как мозги его в разные стороны разбрызгало. Девка как заорет пуще прежнего, мол, спаси нас благородный воин. Да только меня просить было не надобно. Само получилось. Налетели со всех сторон злые бестии, я давай отбиваться, а тут и братушки мои подоспели. Девке бы в сторонку отползти, так у нее в ноге стрела торчит. А у дэй’номеныша ваще в трех местах по стреле. Не уйти им, свои затопчут без всякого злого умыслу.
– А ты чего?
– А я чего, я дал команду в круг стать, чтоб ни одна собака близко не подобралась. А дэй’номы все лезут и лезут, точно им у той девки чем-то намазано. Униянка орет, пацан ее хрипит, кровища хлещет, и тут зарево ка-а-а-ак полыхнет.
– Ого! И чего это было?
– То магики чардэйковские по нашим врезали, да прямо по королю. Там, конечно, и своим досталось. Огонь и яд не выбирают, кого косить. Но то было с левого флангу, а мы с другого краю пристроились. Ох, чего-то в глотке пересохло.
Герой эльясского сражения залихватски опрокинул в горло очередную кружку, крякнул и продолжил свою повесть, тем паче что слушателей у него прибавилось. Почитай, все, кто в том кабаке был, вокруг собрались.
– А дальше-то чего было, дальше-то, – теребил его собутыльник.
– Дальше, зема, совсем худо нам пришлось. Дэй’номы слабину почуяли и сызнова навалились. Началась тут страшная сеча, какой не было со времен Мор-Хъерике. Рубили мы их бердышами и дубасили моргенштернами, а они лезли и лезли, что твои тараканы, ежели в щель кипятку ливануть.
– А униянка?
– Девка-то ничего. Я ее своим щитом закрыл, а она мальчонку к себе прижала и тихо так подвывала. Оно ж понятное дело, бабе на войне делать нечего.
– Так как же ты ее признал-то?
– Да кто ее признавал-то? – удивился нэсс. – Они мне все на одно лицо. Где мне отличить? Баба себе и баба. Мордаха грязная, лохматая, вся в кровище. Это потом уже, когда погнали дэй’номов, словил я униянского паренька и носом в ихнюю девку ткнул. Хотел, стал быть, дальше бежать. Парень тот, лишь увидел девку, сразу же своих кликнул, а тут и Рыжий появился.
– И каков он?
– Каков? Как все мы были – вот каков. Волос – да, красен, а так грязный, мокрый, кровью залитый. Девку на руки взял да понес.
– А ты?
Наемник лишь плечами пожал:
– Ничего. Уж было развернулся своих парней догонять, а мне униянин другой – черноволосый, глазастый такой и говорит: «Найди меня, Дайнара ир’Сагана – княжьего человека, в лагере, обязательно найди». Ты, говорит, подвиг совершил, спасши благородную и отважную женщину – далаттскую леди, и тебе за храбрость положена награда. Во как!
– Ух! Повезло тебе!
– Это верно! – ухмыльнулся нэсс. – Какой дурак от награды-то откажется? Я этого Дайнара сыскал на следующий день. Чтоб, стал быть, не забылось обещаниеце.
– Разве унияне чего забывают?
– Так и этот не забыл. Отвел меня к самому Рыжему, все честь по чести, грит, вот он героический нэсский воин по имени Черпак. Ну и пошло-поехало. Князь не стал жадничать, браслет серебряный дал и совершил омаж надо мной. Так что теперь я рыцарь со своим манором.
А люди слушали и завидовали рубаке-наемнику, его необыкновенному везению. Кто ж знал, что девка-униянка так дорога Рыжему? Посетовали, поцокали понимающе языками, да и вернулись к мирным и приятным развлечениям – пиву, костям и девкам. А чего? Самое оно!
Любопытный же голубоглазый паренек, так упорно донимавший везучего наемника, куда-то быстро заныкался, словно и не было его никогда. Кого спроси, никто его личину не сумел бы опознать во второй раз. Шибко неприметный хлопец оказался.