Книга Клинок Богини, гость и раб - Анастасия Машевская

Бансабира усмехнулась:

– Скажите, а вам бы оно далось с легкостью? – Тан молчал. – Не думаю, что возраст здесь имеет значение. Кстати, могу я спросить, сколько вам лет?

– Через месяц будет тридцать один. А почему вы спрашиваете?

Бану, улыбнувшись, отвела глаза:

– Потому что не знаю, как еще поддержать беседу.

– Мы можем поговорить о делах, – разумно предложил Маатхас, сопроводив слова смешком.

– Дела наши просты – мы либо поворачиваем обратно в глубь танаара, разработав хороший план, чтобы добить Ююлов, либо поворачиваем на запад. Все зависит от того, кто или что сидит у вас в обозе, так сказать.

– Оба ахтаната дома. После того как вы разбили Ююла на севере, мне удалось вырваться из осады, сделать пару хороших маневров и взять местную ставку в кольцо. Ююл капитулировал.

– Одной головной болью меньше, – заметила женщина. – Зато Яфур Каамал заключил союз с Раггаром, а Раггар подписал договор о ненападении с Шаутами. Насколько я знаю, они замышляют устроить между домами брак.

– Иными словами, Каамал отбивается от нас?

– Вам лучше знать. – Бансабира пожала плечами. – Я понятия не имею, что такое Яфур Каамал.

– Откуда вы узнали про брак между алыми и золотыми?

– А откуда все полководцы о чем-то узнают? – улыбнулась Бану.

Маатхас усмехнулся в ответ:

– Точно. Стало быть, идем в центр?

Женщина покачала головой:

– Не сейчас. Мне нужна еще хотя бы неделя, а лучше две. Я слишком долго заставляла своих людей биться с ранами. Но вы можете выйти первым.

Теперь, качая головой, отрицал Маатхас:

– Я не оставлю вас здесь, в сердце Оранжевого дома, одну после всего, что вы сделали для нас. И после того, как мы в два войска отняли у Ююла всех земных сыновей. Готов поклясться, поняв, что вы отсиживаетесь в передышке, он сорвется с цепи и кинется всеми немногими силами, что у него остались. У вас есть на примете, кто будет следующим?

– Да. Но для начала я хочу поговорить с отцом. Мы не виделись год, и, несмотря на переписку, я слабо представляю его ситуацию и положение брата. К тому же я хочу переформировать свой отряд. Что насчет вас?

– Я думаю, останусь пока в этой полосе. Шауты еще живы и полны сил.

– Тогда, если я все же покину эти земли, отомстите алым и за меня.

– Обещаю, тану.

– Кстати, об алых, тан. У меня для вас прибережен ценный подарок.

Черные улыбчивые глаза загорелись ярче. Сагромах немного вскинул голову.

– Любопытно какой и чем обязан? – заинтересованно спросил мужчина. Бансабире он на мгновение показался мальчишкой.

– Если хотите узнать, – Бану облизала пересохшие губы, – приходите в мои покои после полуночи.

Маатхас в замешательстве вздрогнул, точно он задремал, а его неожиданно разбудили:

– Простите?

Бансабира безудержно засмеялась. Маатхас сглотнул, напрягшись еще сильнее. Что это значит?

– Мужчины всегда так предсказуемы, – смахнула она несуществующую слезу веселья. – Словом, я не предлагаю вам близость.

– Вот и хорошо. – Сагромах, приходя в себя, прочистил горло и потер подбородок. – Признаться, меня несколько страшит возможный гнев вашего отца и брата, если…

Бансабира прислонила ко лбу ладонь, обращенную к Маатхасу, будто прячась за нее и отводя глаза в сторону:

– Знаете, я давно не краснела, но если продолжите мысль, непременно смутите меня. Поэтому просто придите ко мне немного за полночь. Дежурить будет Раду, так что вас пропустят без вопросов. И не забудьте оружие: мало ли что.

– Приму к сведению. – Маатхас легонько кивнул.

«Он благороден. От души, – невольно пронеслось в мыслях Бану. – И… и еще… обаятелен».

– Надо бы устроить охоту в местных лесах, как считаете? – спросил тан, поднимаясь. – Дичи в это время хватает.

– Отличная мысль. А еще хорошо бы обобрать леса, опустошить реки, и, не будь боязно, я бы даже приказала зачистить от всего съестного болота на юго-восток от крепости, где застаивается местная речка.

– Я пошлю туда людей. Доверьте это мне, – настоял тан, видя назревающий протест.

– Госпожа ждет вас, – поклонился Раду. – Проходите. – Телохранитель отворил дверь и, впустив тана, остался снаружи.

– Доброго вечера, тан, – приветствовала Бану.

Маатхас глубоко вздохнул – в свете лампады ее лицо больше всего сейчас напоминало жреческое, точно некая печать тайного колдовства и страсти пролегла ото лба к подбородку. И целый невиданный мир – за этим ясным широким лбом.

Не говоря ни слова, Бану приблизилась к вздрагивающей пленнице в углу комнаты и сняла с головы мешок. Руки и ноги связаны, во рту кляп.

– Несмотря на то что язык ей вырезали еще до того, как привели ко мне, время от времени она довольно громко мычит. Надеюсь, вы распорядитесь ею разумно. – Отошла, уступив место гостю.

«Баба? – не поверил глазам Маатхас. – Она что, правда думала удивить меня бабой?» Маатхас вздрогнул, увидев лицо пленницы, но ясности в ситуацию увиденное не внесло.

– Вы, вероятно, никогда не видели ее и думаете, что я просто преподнесла вам женщину, притом не самого лучшего вида, – улыбнулась Бану из-за стола. – Позвольте представить: тан Маатхас – танин Шаут, более известная как Сцира Алая.

Маатхас недоверчиво посмотрел на Бану. Пауза затягивалась, и Бансабира не нашла ничего лучше, кроме как развести руками:

– Полагаю, вы слышали о ней.

Мужчина не знал, как быть.

– Так это правда, она у вас, – выговорил он, не понимая, как привести собственные мысли в порядок. Он продолжил, обернувшись к пленнице: – Рыжая Бестия.

Его глаза загорелись совсем недобрым и незнакомым Бансабире огнем. В отличие от того же Сагромаха, Бансабира отлично видела в полумраке и темноте, и сейчас весь облик тана выдавал кровожадное безумие.

– Бестия Яса… Это действительно ты? – раздался характерный присвист, с которым заточенная сталь покидает ножны. Сцира испуганно взглянула на лезвие, стараясь отползти от надвигающегося тана. – Скажи, сожалеешь ли ты об убийстве моего отца, Красная дрянь?

Алая судорожно сжалась – сколько к смерти ни готовься, не каждому хватает мужества взглянуть ей в глаза. Взмокла, неотрывно глядя на клинок. На фоне ее побелевшего лица волосы казались бордовыми.

Бансабира склонилась над бумагами. Не то чтобы она читала – просто не хотела мешать «уединению» тех двоих.

– Как хорошо, что ты без языка. – Маатхас был совсем близко. – Я могу придумать за тебя любой ответ, сука. И что бы ты ни ответила – «да» или «нет» – это будет ложь.