Книга Точка возврата - Валерий Хайрюзов

Мы зашли в кафе и присели за столик.

— У тебя что, Храмцов, крыша поехала? — Зина сразу же решила взять меня в оборот и повела решительное наступление. — Я вчера прилетела из Испании, и тут мне сообщают: с квартиры съехал, договор о фильме порвал. Что, хорошо зажил или нашел себе богатую любовницу?

— Ну, зачем же любовницу! Я встретил хорошую женщину.

Мне было интересно, как Зина воспримет эти слова. Наверное, раньше бы она взорвалась, начала кричать, потом достала бы носовой платок и принялась сморкаться. На этот случай у нее они всегда были наготове, бывало, набирался целый комплект, если сцена затягивалась.

— Мне начихать, кого ты встретил, — голос у Зины дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Чтоб ты, милый, не важничал, хочу сообщить: идея написать сценарий о золотоискателях принадлежит мне. Ты у меня такой знаменитый, что я решила, лучше тебя никто этого не сделает. Но ты, Храмцов, и это не оценил. На что будешь жить, ты подумал?

Когда Зина хотела подчеркнуть свою холодность или раздраженность, то обычно начинала называть меня по фамилии.

— Я написал новый сценарий, и уже нашлись люди, которые готовы финансировать фильм.

— Хорошо, Гриша, снимай. Я буду только рада. А у меня к тебе деловое предложение.

Зина сделала паузу, и, как это бывало в прежние времена, когда она на праздник дарила заготовленный подарок, холодно улыбнулась и выложила то, ради чего приехала на эту встречу.

— Тебе дают человека, ты летишь с ним на Байкал и показываешь место, где в детстве намыл золото. Взамен компания оформляет тебе в собственность московскую квартиру.

Мимо нас, что-то бормоча, прошла женщина с типично восточным лицом. Одета она была в коричневый бархатный жакет, из-под которого выглядывала синяя со стоячим воротником кофта. Волосы у нее были гладко зачесаны и на затылке прихвачены зеленым гребнем. Неожиданно она обернулась и внимательно посмотрела на нас, затем сделала несколько шагов и вновь уже, будто из-под руки, заискивающе улыбаясь широким накрашенным ртом, еще раз посмотрела в нашу сторону. «Вот и шаманка появилась, — подумал я, глядя вслед женщине. — По сценарию теперь должен появиться шаман. Почему она на нас смотрит? Кого-то узнала или обозналась?»

Женщина села в угол, прямо у выхода из кафе, достала какие-то бумаги и начала их читать. Через несколько минут в кафе появился странного вида мужчина. Был он в очках с золотой оправой, на нем была черная майка с большой фотографией Курта Кобейна на груди. Он оглядел зал, скользнул по нам отсутствующим взглядом, взял поднос и спустя какое-то время с бутылками и пивной кружкой направился в нашу сторону. Мне показалось, что он хочет сесть к нам за столик, но он, глянув на Зину, прошел мимо и поставил свой поднос к «шаманке». Некоторое время спустя из угла, где сидела странная парочка, раздалось громкое пение. Такими голосами, зарабатывая себе на жизнь, обычно пели уличные певцы на Арбате. Но песня была знакомая и близкая.

По диким степям Забайкалья, Где золото роют в горах…

— Не мешайте, неужели не видите, что я работаю! — глядя в нашу сторону, громко сказала женщина.

— На это я обратил внимание, — прервав свое пение, сказал мужчина. — Вы лучше, мадам, обратите внимание на мой голос. И если не возражаете, будьте моим менеджером. У вас вид, а у меня голос! Мы с вами можем такие деньги зашибить, никаким старателям не снились.

— Я тебя сейчас, старатель, вот этим стулом зашибу, и ничего мне не будет, — бросая взгляд в нашу сторону, пригрозила «шаманка».

— Бабочки летят на цветочки, а мухи, извините, на дерьмо, — на всякий случай, отодвинувшись, пробормотал мужчина.

— Не все золото, что блестит, — парировала женщина. — Или грохочет под ухом.

— Теперь и в Москве стало, как в диких степях Забайкалья, — с улыбкой сказал я, сделав вид, что забыл предложение Зины. — Как там наш сын?

— Сейчас он с подружкой отдыхает в Испании. Обещал приехать, — по-домашнему вздохнув, ответила Зина. — Так ты, Гриша, подумай над моим предложением.

— Да, ты делаешь успехи, — протянул я. — А скажи-ка мне, дорогая, это, случаем, не ты организовала ограбление почтового поезда?

— Ты, Гриша, все летаешь в облаках. Опустись, милый, на землю и оглянись вокруг себя. Той жизни, которая была, уже нет. Я пришла, потому что люблю тебя, идеалиста и наивного дурачка. Не мечись, не ищи смысла жизни. Он уже давно найден. Радуйся, обустраивай ее. Время быстротечно. Цвет времени бытия течет. А мы спим, — сказав это, Зина глянула на часы. — Мне пора в храм на вечернюю службу. Тебе куда, может, подвезти?

— Да нет, зачем мне торчать в автомобильных пробках. На метро быстрее.

Зина молча посмотрела на меня, слабая улыбка тронула ее губы, но она сдержалась.

— Если надумаешь — позвони.

Она встала, и тут же к ней с просящей улыбкой на лице бросилась «шаманка».

— Зинаида Егоровна, как я вас рада видеть! Вы меня помните? Я по поводу квартиры, — голос у «шаманки» стал жалобным и просящим. — Мы с мужем двадцать лет отработали на «Востокзолото». Он теперь инвалид.

— Мне сейчас некогда, — сухо прервала ее Зина. И, видимо, учитывая мое присутствие, теплее добавила: — Напишите письмо на мое имя. Я постараюсь разобраться.

— Я как раз этим и занимаюсь, — расцвела «шаманка». — Я могу прямо сейчас вам его передать.

— Извините, с рук не принимаю.

Я не стал провожать ее, сидел, смотрел на осчастливленную «шаманку» и думал, что действительно цвет времени бытия течет.

Зина стала работать в компании после того, как Ельцин расстрелял парламент. Работа была, как она говорила, на износ, в год у нее набиралось до двенадцати командировок. Однажды Зина сообщила, что собралась отдохнуть в Прибалтике. Сказала она об этом буквально за несколько дней до отъезда. Туда был необходим заграничный паспорт, и она рассчитала, что за оставшиеся дни я не успею его оформить. Я молча проглотил эту новость и остался с Мишуткой дома. В следующий раз она вроде бы полетела в командировку в Магадан, а через неделю вернулась загорелая и довольная, как с Канарских островов.

Нередко можно услышать: чужая душа — потемки. А вот ум человека всегда на виду. Обычно его не прячут, а выставляют напоказ. Он как инструмент, которым пользуются для обслуживания человеческих желаний, а когда это необходимо, уберегает или выбирает для хозяина самый безопасный путь. Зина была умна, но тем изворотливым умом, который был для нее скорее дворником, чем садоводом. Глядя на нее, я думал, что квартиру можно убрать, вымести пыль из самых дальних уголков. Но вот что делать с душой, где поселились ложь и изворотливость? Можно перед сном прочитать молитву, а на другой день, поцеловав на дорожку, накрасить губы и улететь в зарубежную командировку. Однажды, когда, сорвавшись, я пытался докричаться до нее, она вдруг сразила меня неожиданной фразой, сказав, что дни недели заканчиваются воскресеньем, а не наоборот.