Книга Информационная война. Книга 1. Внешний фронт. Зомбирование, мифы, цветные революции - Анатолий Грешневиков

Конечно, там, где западникам необходим был положительный результат, там они добивались сдержанных и выверенных комментариев, не допускали ложных интерпретаций. Особенно это проявлялось при арестах и похищениях журналистов-западников. Так, вице-премьер России В. Игнатенко признался, участвуя в освобождении журналистов из таджикского плена, что необходимо сделать средствам массовой информации для недопущения срыва переговоров: «… обязательно должна быть критическая ситуация, чтобы мы были исключительно точны, исключительно тонки в комментариях». Интерпретация или комментарий «по своему» не раз срывали важные, переговоры, вызывали напряженность в межнациональных отношениях.

Опосредованный субъективизм, с одной стороны, и агрессивная заданность, с другой стороны, превращали комментарии и интерпретации в опасные информационные инъекции… В период горбачевской перестройки о подобной «опасности» со стороны средств массовой информации предупреждали известные писатели Валентин Распутин и Юрий Бондарев. Опасность эта исходила прежде всего для общественной нравственности. Сам М. С. Горбачев не мог не понимать и не осознавать проблем информационной войны, иначе он не отзывался бы критически о телепередаче «Взгляд», не пытался бы снять с должности редактора газеты «Аргументы и факты», но он не предпринял никаких мер для того, чтобы избежать интерпретаций позиции писателей-патриотов. Для этого требовалась самая малость: не запрещать, не снимать, не критиковать, а дать возможность писателям-патриотам самим комментировать ту позицию, которую они обнародовали и защищали. К 1991 году в России уже сложилось четкое разделение в средствах массовой информации на западников и патриотов. Уже не одни коротичи и егоры яковлевы, поповы и нуйкины взрывали страну изнутри, но и те, кто был обманут их многочисленными статьями с интерпретацией истории, традиций, системы взглядов, фактов, явлений, законов. А закончились все эти интерпретации приватизацией государственного телевидения, скупкой газет, которые похерили эру гласности и отдали средства массовой информации в руки одной политико-финансовой группировки.

Самым продолжительным комментариям и извращенным интерпретациям подвергались статья Нины Андреевой в газете «Советская Россия» в марте 1988 года, выступление Юрия Бондарева на XIX партконференции, угрозы Гдляна-Иванова обнародовать только им известные факты коррупции первых руководителей страны, деятельность таких организаций, как ВООПИиК и общество «Память», беловежские соглашения, приход западников к власти… При этом патриоты лишены были возможности комментировать что-либо… А Гдлян так и не обнародовал те факты. Не дали поборники гласности прав на комментарий и интерпретацию беловежских соглашений политикам-патриотам, писателям-патриотам, ученым-патриотам. А западники в своих комментариях не придерживались точки зрения общенациональных интересов.

Так как информация зачастую порождает информацию, задача у западников была определенной – их интерпретация событий в стране должна быть истиной в последней инстанции. Противоборство Ельцина с Верховным Советом России поддерживалось радикальным стремлением интерпретировать конфликт, как проявление кризиса двоевластия, стремление оппозиции к свертыванию реформ и отступлению назад. Тенденциозность публикуемых сообщений, изначальная заданность позиций комментаторов привели к кровопролитию в октябре 1993 года. Отсутствие должного информационного обеспечения военных действий в Чечне, а также подмена этого «обеспечения» комментариями прозападных средств массовой информации привели к поражению «федералов»… Даже сепаратисты в это время понимали: главное – комментарий!.. Но для этого нужна монополия на комментарий! Так как монополия на информацию – это полбеды. Только монополия на оценку и интерпретацию делают телевидение, например, убийственным и сверхчувствительным информационным оружием. Западники предоставили телевидение сепаратистам…

Средства массовой информации получили от западников монопольное право подводить итоги всему, происходящему в нашей стране, делать в аналитических передачах монопольные оценки и интерпретации… Константин Боровой, пользуясь монопольными услугами радиопередачи «Эхо Москвы», говорил о Джохаре Дудаеве как о гениальном полководце, остроумном и великодушном человеке. Россияне не видели, как российским солдатам дудаевцы отрезали головы… Но им иногда показывали, как боевики перед телекамерами и иностранными журналистами демонстрировали передачу пленных. Вслед такому материалу шел комментарий в духе интерпретаций Борового. Беспрецедентными были последствия комментариев и интерпретаций прозападных средств массовой информации при обсуждении темы Союза с Белоруссией. Доренко по телевидению сделал такое аналитическое трагическое обобщение, такой критический анализ Устава, что вся его фразеология сводилась к одному: «Россия третий день униженно утирается от плевка Лукашенко». Еще более подстрекательской была «демократическая» фразеология в «Итогах», мол, едва ли Президент подпишет Договор о союзе с тоталитарным режимом Лукашенко – Договор крайне не популярный среди мыслящей части общества, либеральной творческой интеллигенции, которая всегда поддерживала Ельцина. Западники вновь победили, выхолостив Договор, не дав Ельцину пойти на реальный Союз с Белоруссией.

Западники пытаются активно помешать России вести внешнюю политику, которая отвечала бы ее национальным интересам. Так, в первые дни приезда в Россию спикера иранского парламента Али Акбара Натек-Нури в телепередаче «Итоги» можно было услышать и слова Ельцина о «позитивной кооперации» между Россией и Ираном, и слова журналиста Киселева о том, что господин Нури является наиболее вероятным будущим президентом Ирана… Последние слова Киселев произносил в присутствии гостя. После отъезда Киселев отступил от ранее наложенной позиции и дал ирано-российским отношениям резко отрицательную оценку, обвинив руководство собственной страны даже в поддержке международного терроризма. Обычно о причислении Ирана к международному терроризму вещают американские средства массовой информации… Выходит, западники тут же уловили промах, решили исправить, ошибку, помешать налаживанию отношений, и под давлением идеологов нового мирового порядка без колебаний заговорили во все голоса о иранском терроризме.

Западники не раз демонстрировали силу своего информационного преимущества, которое заключается в способности не только контролировать средства массовой информации, но и влиять на ход событий в стране. Главное тут – не утерять монополию на интерпретации.

Опрос

Коварство опроса заключается в том, что в периоды информационных войн он из показателя политических настроений и поведения народа незаметно превращается в аргумент давления на народ. Как только западникам необходима победа в выборах, необходимо поднять рейтинг того или иного политика, так они прибегают к опросам общественного мнения. В этом случае им не важен результат, как поведет себя народ или каково общественное самосознание избирателя, они подгоняют этот результат под свою программу и линию поведения. Он служит предостережением, поводом для выработки необходимой стратегии борьбы…

А необходимые данные используются, как аргумент для воздействия на общественное сознание.

Перед выборами и референдумами опросы недостоверны. Подобные приемы оболванивания массового сознания проводятся во многих странах теми политическими режимами, которые не могут удержаться во власти честно. Особую заинтересованность в опросах проявляют заангажированные средства массовой информации. Для них не существует законов предвыборной борьбы, нравственных барьеров, они не боятся распространять недостоверную информацию и печатать суррогаты публицистики, ибо свобода массовой информации понимается ими как беспредельная свобода СМИ. А в информационной борьбе все средства хороши, в том числе и подтасовка опросов общественного мнения. Главное – влиять на ход выборов, добиться ожидаемых итогов референдума, изменить прогнозируемую ситуацию и дать возможность развиваться нужным процессам.