Книга Пешка в большой игре - Данил Корецкий

Вначале Верлинов решил, что это ему удалось. На сорока метрах, когда гидрокостюм плотно обжал тело, а маска вдавилась в лицо, он прекратил погружение и перешел на горизонтальный курс. На такой глубине было почти темно и существовал риск врезаться в риф или кусок подводной скалы, но он не снижал скорости. Шлейф взбитых винтом пузырьков воздуха тянулся за скутером и окружал Верлинова прозрачным флюоресцирующим ореолом, издали он напоминал огромную, спасающуюся от опасности макрель.

А косо падающая СПЛ была похожа на гарпун, нацелившийся в окутанную пузырьком фигурку.

Крутаков умел вести подводный поиск, но плохо знал технические возможности «малютки», вовсе не годящейся на роль гарпуна. Удар опять не достиг цели, волна качнула Верлинова, подлодка по инерции ушла в глубину.

Генерал огляделся. Хорошо бы спрятаться в зарослях водорослей или забиться в расщелину скалы. Но в густых сумерках не было видно подходящего убежища. Зато снизу поднималось желтое пятно – на СПЛ включили прожектор.

Крутаков понял свою ошибку, теперь он вывел лодку на один горизонт с целью и вновь таранил. Верлинов выполнил левый поворот – черный корпус в очередной раз прошел мимо.

Развернувшись, Крутаков атаковал лоб в лоб. Верлинов нырнул. Атака со спины – маневр вверх. Снова заход спереди – поворот вправо.

По скорости СПЛ превосходила скутер, но уступала в маневренности. Верлинов не мог оторваться от преследования, но располагал возможностью уворачиваться от атак. Впрочем, пятнадцатиминутный запас сжатого воздуха и тающие силы существенно ограничивали эту возможность. В пятьдесят три года даже тренированному человеку трудно вести затяжной подводный поединок.

Сильно билось сердце, все сильней становилось жжение в солнечном сплетении, не хватало кислорода. Последние двадцать пять лет Верлинов планировал операции и отдавал приказы, карта мира была шахматной доской, на которой невидимые, часто безымянные фигуры вскрывали замки, проникали в охраняемые помещения, заводили дружбу и любовные романы, фотографировали «Миноксом», угрожали, шантажировали, вели тайную звукозапись, стреляли из бесшумных пистолетов, запихивали людей в машины, убегали, прятались, подкупали, преследовали и искали, обливались потом в рукопашных схватках, подвергались допросам с пристрастием, оправдывались перед судом, отбывали пожизненное заключение, получали пулю из-за утла или нож в спину...

На уровне Верлинова интересовались конечным результатом, в частности никто не вникал и, получая фотоснимки сверхсекретного документа из штаб-квартиры НАСА, не задумывались об уплаченной за них цене.

Иногда крохотные фигурки исполнителей материализовывались в наградных листах, заплаканных, оформляющих пенсию вдовах или, что случалось реже, – в самых обычных людях, вернувшихся «с холода» в учебные аудитории Высшей школы либо беспробудно пьющих за стальными дверями собственных квартир. Они имели массу недостатков, как правило, – скверный характер, и не считались героями.

Сейчас генерал Верлинов ощутил себя проходной пешкой, остановленной у ферзевого поля тремя другими пешками, не имеющими ничего против него лично, но исполняющими приказ, спущенный с недоступных, по их представлению, вершин.

Верлинов хорошо представлял, кто мог отдать этот приказ, он в деталях видел свой кабинет, сидящего за столом подполковника (или уже полковника?) Дронова, тех, кто его окружает, прекрасно угадывал побудительные мотивы, руководящие каждым. И только сейчас он осознал: отданный наверху приказ сам по себе мало что значит – все зависит от четырех крохотных фигурок, разыгрывающих эндшпиль в Эгейском море на глубине сорока метров, у подошвы острова Тинос, потому что в радиусе двух тысяч километров не было сотрудников российских специальных служб, могущих вмешаться в развитие ситуации. Не считая, конечно, посольских резидентур, нелегалов и экипажа лежащей на грунте в девяноста пяти километрах на северо-восток «У-762», которых тоже можно не принимать в расчет.

Никогда еще руководитель могущественного одиннадцатого отдела не осознавал столь наглядно, что успех любой – большой, сложной, утвержденной на самом высоком уровне – операции в конечном счете определяется незаметными из генеральских кабинетов пешками, действующими на свой страх и риск в разноцветных клеточках политической карты мира.

Сзади приближался свет прожектора СПЛ. Верлинов подпустил лодку ближе, ушел вверх и, спикировав на черную палубу, вцепился в прут невысокого ограждения.

Сквозь прозрачную полусферу Крутаков показал ему кулак и поднял руки, изображая команду «Сдавайся». Отрицательно качнув головой, генерал рукояткой ножа стукнул по бронестеклу. Точка, тире, точка...

Трое в «малютке» внимательно читали сигналы. Они являлись «рукой Москвы», протянутой через тысячи километров и три моря, не имели своей воли и не были ни в чем виноваты. Верлинов не хотел их убивать. Но он и себя не считал ни в чем виноватым и, конечно, сам не хотел умирать. Между тем подходило время выбора: воздуха оставалось на семь минут.

«Уходите, иначе утоплю», – передал Верлинов.

После последнего удара он сунул нож в ножны, включил двигатель скутера и взял курс на Тинос, не обращая больше внимания на «малютку», как человек, уверенный, что к его предостережению прислушиваются.

– Совсем охерел, генеральское отродье! – Крутаков взялся за штурвал.

– Сейчас догоню – выходите и берите его за жабры!

«Малютка» набирала скорость.

– Что они здесь – золотой «Роллс-Ройс» хранили? – Сысоев недоуменно рассматривал толстую бронированную дверь, совершенно не соответствующую общему облику полузаброшенного, проржавевшего гаража.

«Если бы не Минер со своим пластиком, хрен бы вошли! – думал референт Седого. – Как они с ребятами справились? Надо было связать сук!»

Несколько человек толкались в гараже, заглядывая в бетонированный прямоугольник смотровой ямы.

– Атас! – крикнул Минер, вскарабкиваясь по ступенькам.

Все высыпали на улицу. Внутри глухо рвануло, плотная с острым химическим запахом волна вырвалась из приоткрытой двери. Над ямой клубился густой дым, но его на глазах втягивало куда-то вниз, будто там работал огромный пылесос.

Минер спустился взглянуть на результаты своей работы.

– Готово! – крикнул он. – Тут подземный ход! Ушли, гады!

– Давайте следом! – скомандовал Седой. – Хотя бы одного – живым!

– Фонари надо взять, – сказал Минер. – Колян, сбегай в машину!

Через несколько минут шесть группировщиков скрылись в черном провале. Сысоев заглянул в микроавтобус.

– Ну что?

– Все насмерть. – Иван вытер окровавленные руки, – Непонятно – как... Маленькая дырочка, будто от укола, и все! А ведь их обыскали... А у водителя шея сломана... Что будем делать? Закопаем или как положено?

Гена помедлил с ответом.

– У хозяина спросим...