Книга Письма. Том I (1896–1932) - Николай Константинович Рерих

делаю все, что могу, чтобы содействовать устроению выставки в Брюгге, и самым искренним образом желаю ей успеха. Как жаль, что нам приходится проходить через такой неслыханный мировой кризис! Как много замечательных возможностей расстроено на наших глазах, и какие огромные усилия приходится прилагать, чтобы не быть затянутым в водоворот этого бедствия.

Д-р Шклявер, вероятно, уже перевел мою статью «Остров Слез», из нее Вы можете видеть, какую глубокую печаль я испытываю, видя повсеместно такой океан страданий и не имея возможности помочь. Под воздействием такой депрессии совершенно изменился даже характер людей и их отношение к жизни. Мы, конечно, знаем, что эта волна нервозности, вседозволенности и разрушения пройдет, и те ценности, которые сейчас попираются, вновь займут свое достойное место, но необходимо собрать все силы, чтобы достичь лучшего будущего. А это совсем не просто, даже если известно, что такое будущее уготовано.

Сейчас, когда я пишу это письмо, передо мной лежит план нашей биохимической исследовательской лаборатории. Мы только что были на строительной площадке и радовались тому, что стены первого этажа уже сложены, и мыслится о том, как много неотложно полезной работы претворится в этих стенах. И подумать только, что существуют люди, которые не видят никакой срочности в этой необходимой гуманитарной работе и даже считают ее ненужной. Таким образом, даже на вполне очевидном пути приходится преодолевать препятствия. Конечно, у каждого из нас свои препятствия и свои трудности, но я упоминаю о них только потому, что знаю — в Вашем сердце они отзовутся доброй нотой сочувствия.

Сообщения, которые я получаю из разных стран мира, не только из Америки, просто удручают, и с сожалением должен констатировать, что бóльшая их часть имеет отношение к образовательной работе.

Ваше письмо от 15 [апреля] прибыло 25 числа, а это рекорд даже для воздушной почты.

М-м Рерих шлет Вам самый сердечный привет. К сожалению, у меня нет оснований быть довольным ее самочувствием.

Примите, пожалуйста, наилучшие пожелания от всех нас и от меня лично.

Преданный Вам,

[Н. Рерих]

342

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

№ 20

30 апреля 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Из Парижа нам сообщают о деловом объединении под эгидою графа Кок[овцова][1117] при ближайшем участии Макл[акова] и Рубинш[тейна]. Одна эта комбинация уже, как Вы видите, нежизненна; но есть обстоятельство еще худшее. Идея и разработка организации принадлежит некоему Коренч[евскому][1118], о котором можете расспросить Шклявера. Это тот самый тип, который просил меня признаться, что я вовсе не Рерих, и при этом он называл совершенно другую русскую фамилию[1119], которая вообще на нашем горизонте никогда даже не показывалась. Мы поняли по разным его намекам, что он состоит в связи с некоторыми учреждениями, о которых также Шклявер Вам расскажет. Мое последнее напутствие ему, после наших самых странных с его стороны бесед, было: «Если хотите быть христианином, то и будьте им до конца и прежде всего оставьте всякое злошептание». Пишу это Вам для Вашего личного руководства, а также и для того, чтобы при случае Вы могли предупредить каких-либо ни в чем не повинных людей, не знающих, куда они попадают и какому именно Учреждению они тем самым служат.

Замечательно, как только начинает создаваться нечто позитивно строительное, так сейчас же темные силы подсовывают свою подсахаренную мерзость! С одной стороны, небылицы о масонстве, с другой стороны, друзья известных учреждений. Решительно все, что только может разложить зачатки здорового созидания! Из-за всего этого вывод один: держаться как можно крепче, как можно доверительнее, отбирать доброжелательные, живые единицы, впрочем, именно это и входило в Вашу программу прошлого письма. Но если мы знаем, что вредные элементы опять начинают противопоставлять добру замаскированное зло, то следует быть особенно на страже.

Шклявер и Потоцкий пишут о новой Осетинской Группе. По-видимому, это как раз совпадает и с Вашими сообщениями о кавказских народностях. Только что мною получена телеграмма от короля Александра, дающего отдельный зал в Королевском Музее Белграда для Отдела моих картин. Конечно, не сомневаюсь, что Югославия особенно поддержит наш Брюгге, так же как, вероятно, сделают и Чехословакия, Литва и другие наши друзья. Тактические, дипломатические сношения, конечно, укрепят и выявят эти возможности. Тем более, нужно брать на прицел таких личностей, как Коренч[евский], который может вносить самый в существе разлагающий элемент. Не буду повторять о том, насколько трудное сейчас время, и насколько все силы должны быть напряжены, чтобы не только пережить его, но и преуспеть.

Шлем Вам и Вашей семье наши самые сердечные пожелания.

343

Н. К. Рерих — Э. Лихтман

5 мая 1932 г. «Урусвати»

Родная Ояна,

Очень оцениваем письмо Ваше от 12 апреля. Действительно, только точным мужественным исполнением существа Указов мы можем избегнуть самых неприятных последствий. Вы так хорошо об этом пишете. Также правильно пишете о мученичестве за Культуру. Это обстоятельство, всячески поддержанное и выявленное, конечно, создает новый приток друзей. И может сделать многое отвлеченное наконец ближе к практическим действиям. Так же как и Вы, мы вполне замечаем, что Комитеты Фондов хотя и собираются, но преимущественно говорят о самых посторонних вещах, а вовсе не об основной цели своего существования. Очень хорошо, что теперь вы все понимаете, насколько нужна выставка Тюльпинка. Мы не говорим о самой выставке, но говорим как о распространении знака Знамени, который необходимо распространять всячески. И манифестация в Брюгге будет одним из очень своевременных выступлений. Вы, конечно, помните все Указы, дававшиеся еще летом, когда Вы были здесь. Ведь Комитет Пакта и Знамени и существует для того, чтобы способствовать распространению Пакта и Знамени и собирать фонды с этой целью. Неужели же все блестящие представители Америки, которые писали такие сочувственные письма о Пакте, не придут на помощь выявлению Пакта! Если от Карнеги, по нашему мнению, невозможно ожидать помощи, так же как и от Рокфеллера, то, может быть, Рессель Садж[1120], если там найдется личный друг, и может откликнуться хотя бы частично. Во всяком случае Вы понимаете, что выставка нужна как манифестация Знамени, что сейчас самое важное.

Радуемся слышать Ваши отзывы о Бота, конечно, как уже и писали Вам, Вы совершенно правы, уменьшив цену. Сейчас не такое время, чтобы настаивать на прежних ценах.

В дневнике Луиса упоминалось смутно о двух каких-то блэкмелерах[1121], один под именем Моргана, находящихся якобы в связи с клеветником Холлом. Поясните нам, в чем дело,