Книга Ответ империи - Олег Измеров

«Кстати, в нашем буфете были полуфабрикаты, – почему-то вспомнилось ему. – А почему их здесь не видно? Выпечка, блины, пельмени… Все, что можно съесть здесь. А полуфабрикатов нет. Это же удобно – расширить ассортимент: выручка поднимется. Хотя… А кому в голову в этой реальности придет пойти сюда за полуфабрикатами? Они же в любом гастрономе. Это у нас их надо было искать… в домовой кухне, например, или вот на заводе, за забором, только для работников предприятия. А здесь естественно в буфет ходить есть, а не за покупками. Ну, разве что за горячими пирожками… Стоп, так продают здесь горячие пирожки, в палатках. На бульваре Информатики попадалась, на Ленина, на Красноармейской, на Фокина, на Дуки… да везде они здесь есть, просто необходимости не было пирожками-то питаться, вот в глаза и не бросается. Так что в буфет здесь пойдут есть… или поговорить о конденсаторе, который сдох и не вздувается. Кстати, последние годы проблема с этими кондюками… на материнках, в блоках питания… Копеечная деталь, а порой из-за них тыщи выкидывают. Что-то качество начало падать, да и, что интересно, цены не снижаются…»

За размышлениями тарелка Виктора незаметно опустела, и он поймал себя на том, что допивает томатный сок со сметаной, толком не разобрав вкуса. «Вот и я в это общество интегрироваться начал», – вздохнул он и потащил поднос на мойку.

«А впрочем, – спохватился он, оставив позади расслабляющую прохладу буфета, – вот я, допустим, сейчас попил бульона, съел блинчики, сыт и доволен. Что дальше мне надо? Выбор из двадцати разных блинчиков? Или из двухсот? Одни из которых свирепо дороги, а в других микропримеси творога надо искать в лаборатории?»

Перед лифтовыми дверями приятных персиковых тонов столпились в ожидании люди. Ждать не хотелось. В теле непривычно струились ощущения тепла, свободы и легкости. Не раздумывая, он свернул направо, толкнул белую, облицованную пластиком металлическую ручку и вышел на неширокую лестницу. Здесь на площадках не стояло цветов; бежевые плоскости стен, серый в крапинку бетонный пол, овальные плафоны редких светильников дневного света под потолком и светло-серые струны перил создавали впечатления пустоты, прохлады и одиночества. Двустворчатые стеклянные двери отсекали шум коридора, окна были закрыты, и тишина этого рукотворного ущелья рождала в душе чуть смутную тревогу. Казалось, здесь все намекало на то, что этот путь создавался как аварийный, и даже надписи рубленым шрифтом – «1 этаж», «2 этаж» – наводили на мысли о гражданской обороне.

Он начал подниматься наверх: звуки его шагов, словно легкий пар, поднимались в пролете и медленно гасли где-то там, где потолок чернел отверстием чердачного люка. Пройдя два или три марша, Виктор заметил, что к эху его шагов добавился отзвук других, более торопливых и частых; хлопанья двери он не слышал, да и не мог, потому что двери по периметру, видимо, для сбережения тепла, были отделаны мягкой резиной, а наверху створок стояли доводчики, охраняя по ночам безмятежный сон жильцов от ненужного шума. Кто-то спускался навстречу вниз по лестнице; вскоре до Виктора стали долетать и пока еще невнятные звуки речи, постепенно усиливаясь и складываясь в слова:

– Нет, ну погоди… Ну я не понимаю, как это можно. Что значит? Что? Ну а что еще можно подумать?.. Нет. Нет, я решительно не понимаю…

Навстречу Виктору спускалась женщина немного старше тридцати, в мягком длиннополом брючном костюме в стиле корнуолл, из твида табачного цвета, со свободным блейзером, высокий воротник которого был прикрыт небрежно повязанным красно-коричневым шарфом. Виктору сразу бросилось в глаза ее лицо: вздернутый носик придавал даме некоторое сходство с пани Катариной из «Кабачка 13 стульев», правда, эта женщина была чуть-чуть пополнее, но это отнюдь не лишало ее фигуру стройности. Ее черные, на низких широких каблуках, туфли чем-то напоминали мужские полуботинки, но все это как-то вписывалось с костюмом в один образ, удачно сочетая экстравагантность с консерватизмом, аристократический изыск – с простотой и удобством. Светло-каштановые волосы слегка растрепались от быстрой ходьбы; в руке она держала серебристый мобильник округлой формы, похожий на лодочку от старых парковых качелей.

– Нет, ну что я должна объяснить?.. Конечно нет… И что именно? Ну это можно объяснить?… Нет, ну почему…

Ее шаги уже доносились снизу; внезапно взгляд Виктора, внимательно смотревшего себе под ноги, наткнулся на яркую обложку валявшегося на ступеньках журнала «Аналоговые системы». Журнал был чуть пообтрепан, и когда Виктор поднял его, оказалось, что он был за 1992 год.

– Эй! Это не вы потеряли? – крикнул он, перегнувшись через перила.

Шаги внизу на мгновение замерли: тотчас же они послышались вновь, теперь уже приближаясь. Вскоре в пролете мелькнуло красно-коричневое пятно шарфа; женщина поднималась, запихивая на ходу серебряную мобилу-лодочку в сумку и застегивая пуговицы. Виктор начал спускаться ей навстречу, спокойно и не торопясь: что-то подспудно его настораживало.

– Да… спасибо… Это обронила я… – немного растерянно и запыхавшись произнесла она. Виктор молча протянул ей журнал, тоже почему-то смутившись и не зная, что сказать.

«Журнал. Лестница. На лестнице мы впервые встретились с Зиной. Там, во второй реальности. Споткнулась на лестнице, случайно. И здесь – журнал, случайно. Паранойей попахивает, но вдруг это не просто журнал?»

– Что вы на меня так смотрите?

Ее глаза с длинными ресницами уперлись в Виктора, как будто отстраняя; но в их глубине мелькнула какая-то непонятная печаль и невысказанное желание что-то объяснить, а губы тронула едва заметная улыбка. Впрочем, она тут же угасла, а лицо приняло нарочито строгое выражение:

– Нет, я не дочь Натальи Селезневой. И мы не знакомы.

– Ну и прекрасно… – сам не понимая почему, неуверенно протянул Виктор. – Я тоже не знакомлюсь на лестницах.

– Не верю, – быстро ответила она и тут же, спохватившись, добавила: – Но это хорошо. Всего вам доброго!

И она быстро побежала вниз, держа журнал в правой руке; вскоре Виктор услышал, что шаги ее замедлились, но через пару секунд опять быстро застучали каблучки, зазвенела пружина двери, и затем все стихло.

Глава 5

Война за Луну

Виктор Сергеевич стал замечать за собой уплотнение времени. И он не знал, как это объяснить. Может быть, это было уплотнение времени по Ому, то есть увеличение концентрации Осознания. Но, как это ни странно, ряд путешествий по другим мирам не помешал Виктору остаться материалистом.

Может быть, это было уплотнение биологического времени по Вернадскому, и, значит, в этом виноваты пептидные и стероидные гормоны, маркирующие начало и длительность периодов онтогенеза. Но как перевести это на русский, Виктор не знал, он просто случайно это слышал.

Может быть, это было уплотнение времени по Ролану Быкову. Вот этого объяснять не надо, его знаменитое «Лег – встал, лег – встал – с Новым годом!» все знают.

В общем, выбираем учение Ролана Быкова, как интуитивно-понятное.