Книга Огненный шторм - Дмитрий Янковский

– Ну, к своим, к ребятам, с которыми учился.

– Да. Так вот любая девушка из тех, с кем он рос, будет счастлива, если Теоден предложит ей дружбу и любовь. А он забивает себе голову другой. – Только сейчас я заметил, что Шугарон смотрит куда-то в сторону.

– Да, он сказал мне, что та, которую он любит, вряд ли будет здесь.

– Как раз наоборот, – вздохнул Шугарон. – Она здесь. Боюсь, как бы Теоден не наделал глупостей. Вот она, его любовь. – Серкешианец вытянул руку и показал на группу людей, стоящих у стены, немного дальше того места, где находился Саурон.

Я взглянул в указанном направлении. Там стояла… Азелика! Азелика Афоненко, с которой я захватывал «Йарьенэто». А рядом с нею был Виталий Николаев. Вот так встреча!

– Шугарон, подождите меня здесь, – сказал я и направился к Азелике.

Во время короткого пути мне бросилось в глаза то, что девушка одета, как и я, в зимнее десантное обмундирование, а не в серкешианский комбинезон.

– Приветствую доблестных агентов ФСБ! – сказал я, подойдя к Виталию и Азелике.

– Товарищ маршал! – в один голос воскликнули бойцы. – Как вы тут оказались?

– Может, лучше скажете, что рады меня видеть? – с улыбкой спросил я. – Или уже не рады?

– Да рады, конечно, – улыбнулась Азелика. – Просто немного удивительно видеть вас здесь.

– Мне тоже. Но я дал обещание одному человеку. Кстати, он твой знакомый.

– Кто это?

– Теоден Саурон.

– Тео?! – На лице Азелики отразилось смятение чувств. – Он тоже здесь?

– Да. Ему пришла пора пройти Посвящение, и я буду ручаться за него перед Советом.

Виталий и Азелика переглянулись. Девушка вмиг помрачнела.

– А вы знаете наши традиции?

– Конкретно какие?

– О том, что он теперь может предложить девушке дружбу и любовь?

– Да, конечно, знаю.

– А знаете, что он влюблен в меня?

– Да. Правда, узнал об этом совсем недавно.

– Не важно. Так вот, я боюсь, что он предложит дружбу и любовь мне.

– Ну откажешь ему, и все… – сказал я и тут же осекся.

До меня дошло, что имела в виду Азелика. Я на секунду прикрыл рукой глаза и попытался придумать, что теперь делать. Но в голову ничего не лезло. Открыв глаза, я увидел удивленное лицо Виталия.

– В чем дело? – задал вопрос боец.

– Азелика, ты ему не рассказала об этом?

– Нет. – Девушка опустила глаза. – Мне как-то даже не пришло в голову.

– Понимаешь ли, Виталий, – медленно проговорил я. – Как правило, молодые серкешианцы и серкешианки предлагают дружбу и любовь тем, с кем это заранее оговорено. И поэтому они получают положительный ответ. Но в случае отказа они должны вступить в схватку с тем, кто им отказал. Такова традиция.

– И что же теперь делать? – спросил Виталий.

– Будем надеяться на благоразумие Тео, – сказала Азелика. – Он знает, что я ему откажу.

– Саурон ослеплен любовью, и я не виню его за это. Он может совершить очень опрометчивые поступки. – Я посмотрел на Азелику. – А что тут делаешь ты?

– Я вообще-то в Совете, – ответила девушка.

– Может, тогда не давать ему звание воина?

– Да вы что, товарищ маршал! Во-первых, весь Совет, а не одна я, решает эти вопросы. А во-вторых, свидетельство такого доблестного воина, как вы, уже автоматически дает Тео звание воина.

– Значит, выхода нет? – спросил я. – Может, тогда мне не говорить, что он доблестно сражался?

– Тоже не выход. Для серкешианцев, как и для русских, честь выше жизни. И если вы пообещали сказать это, то обязаны выполнить обещание. В противном случае он должен будет сразиться с вами. А вы его точно убьете. Пусть у него хоть останется шанс…

– Останется шанс, – передразнил Азелику Виталий. – Если я правильно понимаю, когда вы вступите в бой, то живым выйдет только один!

– Правильно понимаешь, – сказала девушка. – Ладно, мне пора. – Она махнула рукой в сторону ложи Совета, куда уже поднялось несколько серкешианцев. – Присмотрите за Виталием.

Азелика спешно направилась к ложе. Мы остались стоять.

– Начнем церемонию! – под сводами зала звучно разнесся голос Главы Совета.

Я оставил Виталия одного и подошел к Саурону.

– Пойдем.

По традиции все те, кому предстояло пройти Посвящение, становились в тридцати метрах от стены зала, перед Советом. Они выстраивались таким образом, чтобы между ними было расстояние как минимум в один метр. Позади них располагались люди, приглашенные засвидетельствовать мужество того или иного серкешианца. Все остальные размещались в нишах боковых стен.

В какой-то момент все искусственные светильники в зале погасли. Темнота разгонялась только светом звезд, льющимся сквозь прозрачный потолок. Спереди и сзади строя молодых серкешианцев вспыхнули ряды ослепительно ярких костров. Они горели чисто белым пламенем. Такой цвет давала специальная жидкость, производимая только на Серкеше и использующаяся лишь в ритуальных целях. Ее наливали прямо на снег, и тепло можно было почувствовать, только подойдя вплотную.

В свете огней ледяные стены заиграли всеми цветами радуги. Зал вновь оказался ярко освещенным. Я заметил лицо Азелики в нише стены, где она стояла.

– Начнем церемонию Посвящения в воины! – возгласил Глава Совета.

Я заметил, что почти все, кому это предстояло, дрогнули от его голоса. В том числе и Саурон.

– Два года назад мы проводили своих детей в трудное путешествие. И теперь они вернулись. Вернулись не все. Но те, кто смог и захотел возвратиться, прошли этот путь до конца. Теперь нам следует решить, все ли из них достойны стать Воинами Серкеша!

На секунду в зале воцарилась тишина. И тут впереди, метрах в пятнадцати от стены, вспыхнул красный огонь. Он ограничил круг диаметром около двух метров.

– Пусть встанет в круг тот, кто достаточно смел, чтобы первым пройти обряд.

Ни секунды не колеблясь, вперед вышел Саурон. Я внутренне напрягся. Пройдя сквозь ряды серкешианцев и линию огней, боец бесстрашно шагнул в круг сквозь пламя.

– Назови свое имя и род, откуда ты! – сказал Глава.

– Теоден Саурон из рода благородных воинов Саурон, сын Эомы Саурон и Сандира Фровен.

– Твои предки много сделали для Серкеша. Не осрами их дел. Ты привел того, кто может подтвердить твою доблесть?

– Да, этот человек здесь.

– Знаешь ли ты, что он тоже должен быть воином?

– Да, он воин. Его слава гремит по всем известным мирам.

– Ну что ж, пусть он выйдет.