Книга Совершенство - Клэр Норт

• Избирательная слепота. Гость на большом приеме должен научиться не воспринимать находящуюся вокруг него прислугу. Официантов и официанток, охранников, распорядителей, поваров, музыкантов, техников – все они сливаются с фоном. Вечер принадлежит тебе, существуешь только ты и твои друзья, и навязчивость чужих любопытных глаз, не принадлежащих к твоему миру, лучше всего игнорировать как нечто вообще неживое.

• Бутерброды-канапе. Смешно. Манго со Шри-Ланки, икра из России, полоски банановых листьев самолетом из Кералы, таиландский рис, норвежский лосось, австралийское вино, китайские кальмары. Небольшая империя взлетела и пала в названии кушанья размером не больше, чем кружок, образованный большим и указательным пальцем, стоимость: семнадцать долларов за кусочек.

• Музыка. Не слишком хорошая, не слишком плохая. Моцарт игрив, Бетховен чуть более страстен, чем следует. Русские хорошие мелодисты, но иногда вызывают слишком много чувств, британцы впадают в пафос. Что-нибудь нейтральное. Что-то, чем бы все могли восхищаться, но никто в это не вслушивался, поскольку красота заключена в самом слушании, в нарастающей сложности, в развитии сюжета, а на приеме ни у кого на это нет времени.

• Речи. Добро пожаловать все, для нас большая честь, что вы смогли прийти на (икс). Я тут говорил с (имя) о том, чего от меня ждут сегодня вечером, и он сказал (вставить шутку). Нет, а если серьезно, то сегодняшний вечер посвящен (предмет) и, разумеется, вам, и в честь этого вас ждет масса интересных сюрпризов, включая (икс), (игрек) и, конечно же, (зет).

• Если бы я так же могла забывать речи, как забывают меня.

• Фонтаны с шампанским: перевод хорошей выпивки.

• Ледяные скульптуры, медленно тающие в каменные чаши.

• Прически: сколько женщин в восемнадцатом столетии погибли от того, что их огромные парики и сложные сооружения на голове вспыхивали от горящего воска свечей? Сегодня угрозы замысловатым прическам состоят лишь в низких притолоках дверей, внутренней отделке салонов машин и неспособности обладательниц подобных шедевров кивать.

Щелк, щелк, сделай фотку, вы смотрите на меня? Замрите, улыбочку, покажите зубки, от улыбки больно, вы – ваша улыбка, и щелк, прекрасное фото, спасибо, спасибо вам огромное…

Прибывает кинозвезда, которая подписала спонсорское соглашение с ювелиром в США. Стоимость бриллиантов у нее на шее: приблизительно семь с половиной миллионов долларов. В былые дни меня бы это заинтересовало, но не сегодня. Не сегодня.

Я поворачиваюсь и фотографирую, щелк-щелк, дорогая, прекрасно выглядите. Тут повсюду камеры наблюдения, но чтобы меня найти, нужно меня искать, нужно помнить, что искать, и знать, что ищешь. Еще фотка, еще поворот, разве на нем не он, разве она не где-то еще, и вот появляется Рэйф, аплодисменты с порога, о Рэйф, вы потрясающи (щелк-щелк), расскажите нам, как вам это удалось (щелк-щелк), он улыбается и жмет руки окружающим его совершенным людям и отвечает:

– Я никогда не терял веру в себя.

А я, по-моему, теряла, щелк-щелк, туда-сюда. Я шла вперед, я шла назад, прошла через пустыню и обнаружила, что жажду, стояла на рельсах и поняла, что боюсь поездов, боюсь путешествовать, но все же странствовала, все бросила, снова все потеряла, пока не осталась лишь я сама.

– Рэйф – что на вас? «Гуччи». Ах, да, конечно! Разумеется, «Гуччи», а часы от?..

Гоген у него за спиной. Его взгляд на мгновение задерживается на мне, и он тотчас же лезет в карман. Бедный Гоген, вас беспокоят ваши же реакции? Вы видите в толпе женщину и сразу же думаете: «Это она?» Тревога, наверное, прямо-таки убивает вас. Но у вас по-прежнему мое фото, так что я отворачиваюсь, пусть меня поглотит толпа гостей, вы забудете, что видели меня, хотя фото у вас в руке не даст вам покоя, вы его сняли для меня? Возможно. Возможно, что так. У вас прекрасная возможность его задействовать.

Где же Байрон?

Поворот, шелк-щелк. Нигде не видно ни Луки, ни Байрон.

Где она?

Здесь весь Клуб двухсот шести, элита элит, все двести шесть человек, красивейшие из красивых, щелк-щелк. Она, чья кожа горит золотом («Я отправилась на подрумянивание лица… врач обжег меня… вы что-нибудь знаете?..»). Он, чья улыбка сияет серебром (отбеливание зубов: применение перекиси мочевины, распадающейся во рту на перекись водорода (использовалась для обесцвечивания волос) и мочевину (обычно выводящуюся с мочой). В стародавние времена богатые мужчины и женщины натирали зубы углем для создания видимости гниения зубов, тем самым демонстрируя, что им доступны дорогие продукты, такие как сахар.)

щелк, щелк

я – знание

я – это я

щелк, щелк

мир вращается, а я стою на месте

Смотрю вверх, и там вся анатомия танцевального зала, вперед! Слева, на балконе номер один, фотографы с камерами, берущие интервью у избранных красавиц и красавцев из Клуба двухсот шести, сейчас там мужчины, по-моему, игрок в гольф, скрестивший руки так, чтобы можно было получше рассмотреть его часы (спонсорство, ничего броского, и посмотрите, можно узнавать время!)

посередине, на балконе номер два, разминается акробат, наяривает струнный квартет, та-ра-ри, та-ра-ра, джаз, конечно, попозже, когда они танцуют, все из Клуба двухсот шести знают, как это делается

справа, отделенный красным занавесом, пульт управления, я помню его по второму подходу, собрание усилителей и осветительных реостатов, кабелей и электрических розеток, не совсем в духе семнадцатого века проводить в древних каменных стенах трехфазный силовой кабель в шестьдесят три ампера, не стыкуется он с венецианской эстетикой, так что спрячьте его, выключите свет, а я посмотрю, подняв камеру вверх, чтобы скрыть лицо

щелк

и, по-моему, замечаю, как занавес дергается.

Как бы я это провернула, будь я на месте Байрон? Как бы я сюда пробралась?

Я не в первый раз чувствую восхищение ею, запоминающейся и невероятной шпионкой.

Я собираюсь уходить, следуя чутью, своему острому, профессиональному чутью

и замечаю Филипу.

Конечно.

Стоящую в дверях.

Кто-то принимает у нее пальто, она улыбается, и сразу же

это бросается в глаза

у нее в улыбке появляется что-то не то.

Филипа? Мой голос. И не мой. Мой голос – сильный и уверенный. Слабый голос, глас ребенка. Филипа?

Она взглянула на меня с двух маленьких ступенек, ведущих в зал, когда ее обступили могучие и прекрасные, и улыбнулась широкой, белозубой и дружелюбной улыбкой, сказав:

– Прошу прощения, по-моему?..

Она умолкает. Ей кажется, что мы где-то встречались, но, возможно?.. Напомните, как вас зовут…

– Меня зовут Хоуп, – ответила я. – Вы подарили мне браслет…