Книга Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари - Гордон Макгил

нее особой угрозы, отныне приобрело совсем другое значение, потому что уже начал жить Эндрю-или-Сюзан. (Да, жить!) Она, конечно, перестанет курить. И ir-ино будет спросить доктора Сапирштейна насчет коктейлей.

Если бы еще помогали молитвы! Как было бы хорошо снова взять в руки распятие и поговорить с Богом: попросить его, чтобы эти восемь месяцев прошли благополучно, чтобы не было ни краснухи, ни последствий от принятых когда-то лекарств. Восемь спокойных солнечных месяцев безо всяких несчастных случаев и болезней.

Неожиданно она вспомнила про талисман — шарик с таннисовым корнем — и, как ни странно, ей захотелось, чтобы он оказался на шее. Розмари выскользнула из-под одеяла, прошла на цыпочках к трюмо, достала из коробки шарик, и развернула фольгу. Запах корня теперь изменился: он все еще был достаточно сильным, но уже не таким противным. Она надела цепочку на шею.

Шарик упал ей на грудь, и она вернулась в кровать, накрылась одеялом и уткнулась лицом в подушку. Скоро Розмари заснула, ровно дыша и положив обе руки на живот, как бы оберегая внутри себя крошечный зародыш.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

Розмари словно ожила: в ее действиях и всей жизни появился новый смысл, она почувствовала себя полноценной. Делала она то же самое, что и раньше — готовила еду, убирала квартиру, гладила белье, заправляла постель, бегала по магазинам, ходила стирать в подвал и посещала кружок скульпторы, — но теперь все это делалось по-другому, с сознанием того, что каждый день Эндрю-или-Сю- зан (или Мелинда) был уже чуть больше, чем вчера, на день ближе к рождению.

Доктор Сапирштейн оказался прекрасным человеком: он был высокий, загорелый, с белыми волосами и пушистыми светлыми усами (где-то она уже видела его раньше, но никак не могла вспомнить, где именно — может быть, по телевизору?). И, несмотря на то, что в его кабинете стояли старинные дорогие стулья и холодные мраморные столы, сам он был приветливым и открытым.

— Пожалуйста, не увлекайтесь никакими книгами, — попросил он. — Каждая беременность протекает по-своему, и вы будете волноваться, если начитаетесь таких пособий, где говорится, что вы должны ощущать на такой-то неделе или на таком-то месяце. Ни одна беременность не протекает так, как это описано в популярной литературе. И подруг тоже не надо слушать. То, что чувствовали они, может быть, совсем непохоже на то, что будет у вас, но на этом основании они могут начать убеждать вас, что их беременность прошла нормально, а ваша — нет.

Она спросила про таблетки с витаминами, которые посоветовал ей доктор Хилл.

— Не надо никаких таблеток, — ответил он. — У Минна Кастивет есть прекрасная оранжерея трав и миксер; я дам ей инструкции, и она будет готовить вам ежедневный напиток — более свежий, полезный и насыщенный витаминами, чем все аптечные таблетки. И еще одно: не стесняйтесь удовлетворять ваши прихоти в еде- Некоторые считают, что беременные женщины сами себе выдумывают разные причуды, потому что им так положено. Я с этим не согласен. Если вам среди ночи захочется маринованных огурчиков, пусть ваш бедный муж просыпается и достает их где угодно — как в старых анекдотах. Чего бы вам ни захотелось — ешьте, не задумываясь. Вы и сами удивитесь, как много новых вкусов появится у вас в эти месяцы. И по любому вопросу звоните мне — хоть днем, хоть ночью. Но только мне, а не своей маме или тетушке. Я здесь для этого и сижу.

Они договорились, что Розмари будет приходить каждую неделю. Конечно, это было более тщательное наблюдение, чем у доктора Хилла. К тому же Сапирштейн сказал, что место в больнице для врачей он займет сразу же в любой момент и без всякого заполнения бланков.

Наконец-то все встало на свои места, и это ей понравилось. Розмари сделала себе стрижку «сэссон», подлечила зубы, проголосовала на выборах за Линдсея и поехала в Гринвич-Вилледж смотреть натуральные съемки телесериала, в котором играл Ги. Она часто садилась на корточки, болтая с маленькими ребятишками, и приветливо улыбалась беременным женщинам. «И я тоже беременна», — говорила ее улыбка.

Розмари обнаружила, что соль — даже несколько крупинок — делает для нее пищу совершенно несъедобной.

— Это вполне нормально, — успокоил доктор Сапирштейн, когда она пришла к нему во второй раз. — Как только организм потребует, все это прекратится. Ну, а, пока, значит, никакая соль вам не нужна. Доверяйте своему организму во всем. И отвращениям, и новым потребностям.

Но потребности не появлялись. Аппетит у нее пропал. На завтрак она ела всего один ломтик поджаренного хлеба и кофе, на обед хватало маленького кусочка мяса с кровью и немного овощей. Каждое утро в одиннадцать часов Минни приносила стакан с напитком фисташкового цвета. Он был холодный и кислый.

— А что туда входит? — как-то поинтересовалась Розмари.

— Кидаю, что попало, — ответила Минни и улыбнулась. — Даже винтики и пружинки — для мальчика.

— Это прекрасно! — засмеялась Розмари. — А что, если мы захотим девочку?

— Девочку?

— Ну, нам, конечно, и то и другое неплохо, но все же лучше, чтобы первым оказался мальчик.

— Пей поскорее, — приказала Минни.

Закончив пить, Розмари спросила:

— Нет, а если серьезно, что входит в этот напиток?

— Сырое яйцо, желатин, травы…

— Таннисовый корень?

— Немного и его, и других трав.

Каждый день Минни приносила напиток в одном и том же стакане — он был большой, с синими и зелеными полосками — и ждала, пока Розмари опорожнит его.

Как-то раз Розмари разговорилась около лифта с Филлис Капп, матерью маленькой Лизы, которая пригласила ее и Ги на обед в воскресенье, но Ги сумел вежливо отказаться. Он объяснил, что скорее всего в воскресенье он уедет на съемки, а если нет, то ему надо будет отдохнуть и поучить свою роль. Они вообще в последнее время стали мало встречаться с друзьями. Ги позвонил Джимми и Тайгер Хенигсен и отменил встречу, о которой они договаривались за несколько недель до этого, а потом попросил Розмари, чтобы она не ходила больше в ресторан с Хатчем. И все это из-за съемок, затянувшихся на более длительное время, чем предполагалось.

Но оказалось, что они очень вовремя отменили свои визиты к друзьям, потому что у Розмари неожиданно начались боли в животе, и это ее очень встревожило. Она позвонила доктору Сапирштейну и договорилась о встрече. После обследования он заверил ее, что волноваться не следует: боли происходят из-за того, что началось расширение тазовых костей. И они обязательно пройдут через