Книга Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Юрий Фельштинский

В Циммервальде Троцкий вновь встретился с Раковским, который на происходившей незадолго перед этим II Балканской социал-демократической конференции (Бухарест, июнь 1915 г.) стал секретарём Балканской социал-демократической федерации, правда не превратившейся в сколько-нибудь эффективный организационный центр[853].

В Циммервальдской конференции участвовал ещё один болгарин — известный лидер «тесняков» Васил Коларов. Троцкий послал в «Киевскую мысль» небольшую статью, посвящённую этим двум балканским социалистам[854]. О Раковском в ней, в частности, говорилось: «Раковский — одна из самых «интернациональных» фигур в европейском движении. Болгарин по происхождению, но румынский подданный, французский врач по образованию, но русский интеллектуал по связям, симпатиям и литературной работе. Раковский владеет всеми балканскими языками и тремя европейскими, активно участвовал во внутренней жизни четырёх социалистических партий — болгарской, русской, французской и румынской — и теперь стоит во главе последней». Цитируя резкий ответ Раковского французскому социалисту-оборонцу Шарлю Дюма, Троцкий обратил внимание на то, что Раковский, как и сам Троцкий, во все большей степени поворачивал налево, в сторону активной антивоенной деятельности. Этому способствовали их разговоры в Циммервальде.

Участвовавший в конференции Ленин продолжал агрессивно и грубо отстаивать свои крайне революционные взгляды и полемизировал с большинством участников, включая Троцкого, отнюдь не стесняясь в выражениях. Накануне конференции Ленин опубликовал статью «О поражении своего правительства в империалистической войне» и брошюру «Социализм и война». Признавая, что Троцкий отвергает идею защиты отечества, Ленин продолжал атаковать своего соперника в социалистическом движении, обвиняя его в том, что он желает «совместить платоническую защиту интернационализма с безусловным требованием единства с «Нашей зарёй»»[855]. Речь шла о журнале меньшевиков, выходившем в Петербурге под редакцией Потресова. Требование поражения своего правительства в империалистической войне Ленин считал аксиомой, которую оспаривают только «сознательные сторонники или беспомощные прислужники социал-шовинистов», к которым он относил и Троцкого. При этом Ленина особенно возмущало, что Троцкий называл желание поражения России ничем не вызванной и не оправданной уступкой политике социал-патриотов[856].

Большинство участников Циммервальдской конференции составляли центристски настроенные деятели, выступавшие за прекращение войны по соглашению держав. Позиция Троцкого была значительно левее. Он видел в заключении мира преддверие социальной революции. Примерно на такой же позиции стоял Раковский, который вместе с Робертом Гриммом и итальянцем Константино Лаццари был избран в состав бюро конференции[857]. Эта расстановка сил дала возможность Троцкому оказывать на ход дебатов и итоги встречи значительное влияние, тем более что в отношении непосредственных задач его мнение и позиция основной массы присутствовавших были близки, а с некоторыми почти идентичны. Это позволило выработать общий антивоенный манифест, проект которого написали Троцкий и голландская социалистка Генриетта Роланд-Гольст, а затем окончательно отредактировал Троцкий[858]. Сам по себе этот факт был свидетельством все возраставшего авторитета Троцкого в международном социалистическом движении.

Ленин, однако, оставался верным себе. Он писал о Роланд-Гольст другому голландскому социал-демократу Давиду Вайнкопу: «Совсем как наш господин Троцкий: «в принципе решительно против защиты отечества» — на практике за с фракцией Чхеидзе в русской Думе»[859]. А в письме своей новой и ревностной стороннице А.М. Коллонтай[860] он был ещё откровеннее по адресу уже целой группы тех, кого считал единомышленниками Троцкого: «Рональд-Гольст, как и Раковский (видели его фракционную брошюру?[861], как и Троцкий, по-моему, все вреднейшие «каутскианцы»… все в разных формах прикрашивают оппортунизм»[862].

Троцкий планировал после конференции провести совещание российских делегатов, которое имело бы объединительную направленность и приняло бы «общую левую резолюцию». Узнав об этом, Ленин враждебно, но и с оттенком ревности заметил: «Интрига недурна!» Троцкий собирается «наш отказ использовать против нас»[863]. Впрочем, Троцкий не реализовал свой замысел — очень уж различными были позиции российских делегатов. Но для Ленина одних намерений Троцкого было достаточно, чтобы начать новый период его травли. Вскоре после Циммервальдской конференции, в середине сентября, Ленин писал своему стороннику А.Г. Шляпникову: «Троцкий и К° заграничных лакеев оппортунизма напрягает все усилия, чтобы «замазать» разногласия и «спасти» оппортунизм «Нашей зари»»[864]. Акценты здесь были, разумеется, несколько иные, нежели в исполненных чувства ненависти статьях и письмах, направленных против Августовского блока за два года перед этим, однако крайняя личная неприязнь к Троцкому пока ещё в полной мере сохранялась. Незадолго до конференции Ленин писал голландскому социалисту Герману Гортеру по поводу «оппортунистов» и примкнувшего к ним Каутского: «Главная ошибка Троцкого состоит в том, что он не нападает на эту банду»[865]. Очень любопытно, что в отношении Троцкого здесь было употреблено слово «ошибка», а не более сильное выражение, однако это письмо всё-таки направлялось хоть и левому, но западному деятелю, что Ленин должен был учитывать.