Книга Вечный человек - Гордон Диксон

От «Охотника на бабочек» не доносилось ни звука. Неужели Раулю Пенару наконец пришлось замолчать? У шатавшегося от усталости Джима не было сил задумываться об этом. Он неуклюже повернулся и сделал четыре шага через корабль к люку, смутно слыша, как за ним поднимается и выходит Мэри.

Джим тяжело проковылял по бетону к огням Секции приема, вздымавшейся из моря ночи наподобие океанского лайнера. Ему казалось, что путь до двери Секции занимает очень уж много времени, но он упрямо двигался вперед, пока наконец не зашел внутрь и не попал в комнату снятия скафандров. И вот уже дежурные помогали ему раздеться.

Словно в полусне, Джим снял с себя промокшую одежду, принял душ и надел свежий костюм. Ткань костюма на ощупь казалась странной и грубой, как будто его тело, так же как и душу, до крови стерли недавние переживания. Он тяжело вошел в комнату для отчетов и плюхнулся в одно из кресел.

Офицер, принимающий рапорты, подошел к нему и сел напротив, включив маленький черный диктофон у себя на поясе. Он начал задавать вопросы тихим монотонным голосом — исследования показали, что так больше шансов избежать взрывов эмоций у вернувшихся с задания пилотов. Джим отвечал медленно, он слишком устал, чтобы проявлять эмоции.

— ...Нет, — сказал он наконец, — больше я «Ласточку» не видел. Она не отозвалась, когда я скомандовал построение «Б», так что мне пришлось идти дальше без нее. Нет, она так и не отозвалась, когда мы достигли границы.

— Спасибо, майор. — Офицер встал, выключил диктофон и вышел. Появился рядовой с несколькими бокалами виски на подносе. Сначала он предложил их пилоту и стрелку «Лилы», которые стояли рядом в другом конце комнаты и тоже диктовали свои рапорты. Они рассеянно взяли бокалы и выпили их так, будто там была вода. Потом рядовой с подносом подошел к Джиму.

Джим покачал головой. Рядовой заколебался.

— Сэр, вы должны это выпить, — сказал он, — По указанию врача.

Джим снова покачал головой. Рядовой отошел. Через минуту он вернулся вместе с майором медицинской службы.

— Ну, майор, — сказал тот, протягивая Джиму бокал с подноса, — давайте-ка до дна.

Джим покачал головой, не отрывая ее от спинки кресла.

— Никакого толку, — ответил он. — От этого никакого толку.

Врач поставил бокал на поднос и наклонился к Джиму. Он осторожно большим пальцем придержал нижнее веко правого глаза, а указательным приподнял верхнее. Посмотрев секунду на зрачок, он отпустил руку и повернулся к рядовому.

— Ладно, вы можете идти, — сказал он.

Рядовой унес поднос с бокалами. Врач полез в карман форменного кителя и достал серебряную трубочку с кнопкой на боку. Он закатал Джиму правый рукав, приложил трубочку к руке и нажал на кнопку.

Джим почувствовал что-то вроде прохладных брызг на коже. В нем наконец проснулись эмоции.

— Что вы делаете? — воскликнул он, с трудом поднимаясь на ноги. — Мне нельзя сейчас выбывать! У меня еще два корабля не вернулись, «Прекрасная Дева» и «Ласточка»... — Комната вокруг него начала крениться. — Вы не можете... — Язык у него стал заплетаться, и слов было не различить. Комната качнулась и поплыла: он почувствовал руки врача, не давшие ему упасть. Сознание ускользнуло от него, и ловушка темноты захлопнулась.

Судя по всему, он спал довольно долго и проснулся не у себя в постели, а на больничной койке. Еще почти неделю его не выписывали. За время, которое он провел, тихо лежа в больнице, Джим лучше разобрался в себе. Выписавшись, он отправился на поиски Мэри Гэллегер.

Он нашел ее на секретной площадке, где Бюро гериатрии исследовало «Охотника на бабочек». Мэри работала с командой, которая этим занималась, и какое-то время с ней нельзя было связаться; а без ее допуска Джим не мог ее увидеть.

Джим терпеливо ждал в серебристой, едва освещенной приемной, пока не подошел молодой человек, который провел его внутрь громадного здания, где лежал «Охотник на бабочек». Корабль казался намного меньше в таком помещении, окруженный громоздким оборудованием. У большинства из тех, кто работал над старым кораблем, был, похоже, обеденный перерыв. Всего несколько человек возились с приборами у корпуса. Проводник Джима прокричал что-то в открытый люк «Охотника на бабочек» и ушел. Мэри вышла наружу и поздоровалась с Джимом.

Под глазами у нее были темные круги, и, несмотря на свободную рубашку и брюки, заметно было, что она похудела.

— Я слышала про «Ласточку» — мои соболезнования, — сказала она.

— Да, — мрачно отозвался Джим, — считается, что она уплыла в глубь территории лаагов. Беспилотные зонды ее не нашли; возможно, ее захватили лааги.

Мэри посмотрела на него в упор.

— Вас именно это мучает, верно? — спросила она. — То, что вы не знаете, живы были пилот и стрелок или нет. Если они погибли, то больше уж ничего не поделаешь. Но если нет... и мы никогда не узнаем, что с ними стало...

Он умоляюще покачал головой, и она остановилась.

— «Прекрасная Дева» спокойно добралась домой, — хрипло сказал он. — Но вообще я пришел к вам поговорить не о подразделении.

— Я знаю, — Мэри посмотрела на Джима с мягкостью, которой он прежде в ней не замечал. — Вы хотели поговорить о Рауле Пенаре, верно?

— Я не мог ничего узнать. Он... он жив?

— Да, — ответила Мэри. — Он жив.

— И получается у вас до него достучаться? Я вот о чем подумал, — продолжал он быстро, — пока лежал в госпитале; я наконец понял, зачем он читал стихи и всякое такое. Я думаю, что он это начал нарочно. Чтобы напомнить себе, куда он хочет вернуться. Чтобы это все время было у него в голове — чтобы не сдаться.

— Верно, — кивнула Мэри. — Он хотел не дать себе сдаться.

— Я так и думал. Вы были правы, — Джим взглянул на нее с мрачноватой ухмылкой: — Я и сам пытался сдаться. Или найти что-нибудь такое, что вывело бы меня из игры. Вы были целиком и полностью правы. Я действительно драконоборец. Я таким родился, и тут уже ничего не поделаешь. Я хочу прорваться сквозь лаагов или обойти их и покончить с этой смертоносной патовой ситуацией. Но мне столько не прожить. Никому столько не прожить. Поэтому я и хотел сдаться.

— А теперь не хотите?

— Нет, — протянул Джим, — не хочу. Тут уж ничего не поделаешь, но я буду продолжать надеяться на чудо.

— Чудеса — дело времени, — ответила Мэри. — Стать миллионером за две минуты практически невозможно, а за двести лет — почти неизбежно. Вот чего добиваются люди вроде меня. Если бы мы все жили так же долго, как Пенар, мы могли бы добиться куда большего.

— Он жив! — удивленно покачал головой Джим. — Он и вправду жив! Я и верить в это не хотел, настолько это было невероятно! — Он перебил себя: — А он...

— В своем уме? Нет, — отозвалась Мэри. — И не думаю, что мы чем-нибудь сможем ему помочь. Но может, я и ошибаюсь. Как я уже сказала, со временем любая невозможность становится возможной. — Она отошла от открытого люка «Охотника на бабочек» и показала рукой внутрь кабины. — Хотите зайти?