Книга Вратарь и море - Мария Парр

Меня бросило в холод, потом в жар, потом снова в холод. Так она и на фоно играет?

– Жду тебя через неделю, Биргитта, – сказал Рогнстад, улыбаясь во весь рот.

Потом повернулся к Лене и как-то поник.

– Вы и в этом году ко мне, фрёкен Лид?

Лена собиралась уже ответить в своей манере, я по ней хорошо это вижу, но только сжала губы. Оба вздохнули – неизвестно, кто печальнее, – и вошли в класс.

– Как успехи? – спросил я Лену по дороге домой.

Она вышла от Рогнстада даже более мрачная, чем обычно после музыки.

– Так себе, – буркнула она.

У меня тоже так себе. Но теперь придется поднажать. Не хочется долбить по клавишам, как морж ластами, когда Биргитта может услышать.

И кстати, теперь каждый вторник я смогу болтать с ней в музыкалке. Поучить ее норвежским словам и вообще.

– Надо, наверно, спросить Биргитту. Может, она хочет ходить на музыку вместе с нами? – сказал я.

Лена поддала ногой камень, он улетел куда-то за горизонт.

– Балда, ты не слышал? Я завязываю с музыкой.

Но во вторник Лена ждала меня на прежнем месте, держа пакет с нотами.

– Ты разве не бросила? – удивился я.

– Думаешь, я могу купить лыжи на свои? – Лена скрипнула зубами и зыркнула в сторону развилки на дороге, где уже ждала Биргитта.

Новый тренер

Музыкалка благодаря Биргитте стала в этом году гораздо приятнее, чем я ожидал. Зато футбол – раз в десять противнее.

– Еще чего не хватало, – пробормотала Лена, ставя свой велосипед к ограде футбольного поля. – А где Аксель?

Но старого нашего футбольного тренера, милейшего и добрейшего, открывшего в Лене вратарский талант, нигде не было. Вместо него посреди поля торчал папаша Кая-Томми.

– На что мы ему сдались? – прошептала Лена. – Мы же; бьем по мячу, как курица лапой…

Ивар, отец Кая-Томми, в молодости играл в первом дивизионе. Кай-Томми прожужжал об этом уши всем, у кого они есть. И старший брат его тоже талантливый футболист. Выступает за юношескую сборную города и начал потихоньку тренироваться с первым дивизионом. Но главным его тренером был и остается отец. Когда он изредка снисходит до наших матчей, то не машет, не хлопает, не вскакивает на ноги и не кричит «Молодцы, ребята, вперед!», как делают все остальные родители, даже если мы не в ударе. Нет, он молча стоит на одном месте и все видит. Кай-Томми под его взглядом надрывается, как раб на галере, и вдвое чаще орет на нас, раззяв и бестолочей кривоногих, особенно на меня.

По дороге домой после одного такого матча, когда Кай-Томми заявил, что я гожусь только для настольного футбола и вообще позор команды, Лена решила объяснить мне, что к чему.

– У Кая-Томми из-за футбола огромный комплекс неполноценности, Трилле.

– Какой еще комплекс? – спросил я сердито.

Я был до того зол на Кая-Томми, что у меня пар из ушей валил: он чуть до слез меня не довел!

– У них в семье культ футбола. Важнее футбола для них ничего на свете нет. Брат Кая-Томми – футбольный отличник и звезда, а сам он играет на четверочку и на большее не тянет.

– Он лучший игрок команды, – сказал я мрачно, но твердо.

– Пф, – фыркнула Лена. – Он орет на всех как резаный, поэтому все думают, что сам он ас. Да, удар у него сильный. Но техника слабовата.

Техника? Где Лена нахваталась таких слов?

– Но… – промямлил я.

– Кай-Томми середнячок, Трилле. И отец наверняка от него не в восторге.

Больше Лена ничего не сказала, но с того дня мне стало полегче, я не так обижался на вопли Кая-Томми. У него комплекс неполноценности, вспоминал я, когда он кричал на меня. И техника слабовата.

Но сейчас я понял, что отныне на футболе все пойдет по-новому. Отец Кая-Томми стоял в центре поля. Ногой он прижимал мяч и методично крутил его на месте. В черном спортивном костюме, с черными блестящими волосами, гораздо худее других пап, – выглядел он угрожающе.

Кай-Томми храбрился и сдувал со лба челку. Комплекс неполноценности будет цвести махровым цветом каждую тренировку, понял я.

– Спорим, эта красотка заставила Акселя уйти из тренеров, чтобы он каждый вечер водил ее в кафе, – пробормотала Лена.

Мы не любим девушку нашего бывшего тренера. Она такая красивая, что ее саму это уже достало до пузырьков (считает Лена), и она ничего не смыслит ни в футболе, ни в Акселе. Поэтому теперь он сидит в мягком кресле в кафе в городе, а мы стоим тут на футбольном поле, беззащитные и беспомощные.

– Ну ладно, – Лена рывком натянула вратарские перчатки.

Она не позволит, чтобы простая замена тренера стала преградой на ее жизненном пути, понял я.

Пришли все ребята нашего класса и некоторые на год младше.

Отец Кая-Томми взял мяч в руки и заговорил:

– Отныне мы ждем от каждого из вас отдачи по максимуму. На следующий год большинство собирается перейти в футбольный клуб в городе, но чтобы добиться такого результата, надо мыслить стратегически. Тренировки трижды в неделю, пропуски без уважительной причины не допускаются.

Я сглотнул.

– Гулливер, отец Туре, будет директором команды. Если вопросов нет, передаю ему слово для объявлений.

Мы с Леной переглянулись. Отец Кая-Томми в паре с отцом Туре? Да это заговор!

– Кто обычно стоит на воротах?

Я разинул рот. Как он может этого не знать? Вся деревня в курсе, что Лена – вратарь в команде мальчиков.

Она вышла в круг в своих перчатках и упрямо посмотрела снизу вверх на человека в черном костюме.

– Я.

– Только ты?

Все беспокойно зашевелились, потом в центр вышел Туре.

– Иногда еще я стою, когда Лена болеет.

Он опасливо на нее покосился.

Туре, сын директора команды и лучший друг Кая-Томми, вырос за лето самое малое сантиметров на двадцать. И по бокам болтаются длиннющие, очень вратарские руки. Лена, конечно, тоже подросла, но такая же; худышка, как и раньше. И маме ее точно не светит стать директором футбольной команды. Наверняка она даже правил не знает.

Одно мне интересно: Лена уже тогда, стоя в кругу вместе с Туре, поняла, как все пойдет дальше?

Нет, не хочу даже вспоминать, как прошла тренировка. Мы прыгали и бегали до кровавого привкуса во рту. Почти все упражнения я делал хуже всех и чувствовал, что только мешаюсь под ногами. В конце поля Лену и Туре проверяли на вратаря, но я за ними не следил.