Книга Сорок тысяч - Константин Нагаев

– Да их в городе… как дерьма в навозе.

– Согласен. Но перебрать нужно только ту кучку, которая лежит недалеко от парка Победы.

– Андрюха – гений.

– Вот что: езжай к матери спокойно, а я пошукаю по округе. Как что найду – отзвонюсь. И да, мамане привет. Она у тебя мировая тетка.

– Спасибо, Андрюха!

– Да не за что!

– Не за что им деньги платить, – прокричал внезапно вернувшийся в мир Серж, а потом тихо попросил – Отвезите меня домой, а?

Мы окончательно потерялись, поймали таксо и развезлись по домам. Я довел Серегу до дома, прислонил у двери на третьем этаже, позвонил в звонок и убежал, как в детстве. В парадном остановился. Услышал, как открылась дверь и женский голос с укоризной:

– Не можешь ты как люди, Сергей. Заходи давай.

СЕРЕГА

Ой, Серега. Человек-суета. Человек-несусветица. Человек-поиск. Человек-внезапность.

С самого детства он обладал редкой способностью находить (а скорее организовывать) приключения на задницу там, где их просто не могло быть.

Однажды, играя в прятки, он залез на козырек подъезда, а когда пришло время появляться, не справился с управлением и с высоты двух метров рухнул лицом в бетонную отмостку дома. После чего, все лето ходил с лилово-фиолетовым синяком на всю левую половину, чем несказанно гордился.

Или по весне, начитавшись про Тома Сойера, соорудил плот из досок и веревок, и провел его испытания в затопленном котловане строящегося подземного паркинга. Естественно, вечером, когда рабочие покинули объект. Плот доплыл ровно до середины, где, собственно, и развалился на части, утащив с собой и новоявленного Колумба. Злющий и промокший сторож притащил замерзшего «идиота-морехода» Серегу домой, за что и был накормлен, напоен и снабжен червончиком на дорогу.

Как ни странно, его собственные родители относились к этим выходкам абсолютно спокойно. Мать всегда встречала нас по-доброму, с домашними печеньками и игрой на пианино. А отец ставил «Роллингов» и наливал нам по тридцать грамм коньяку. За встречу.

Он же первый подсунул мне самиздатовскую литературу, Довлатова, и, как сейчас помню, показал настоящий, пахнущий свободой номер «Плейбоя».

На шестнадцатилетние Сереги мы втроем нарезались каким-то дешевым плодово-ягодным пойлом и пошли в зоопарк (там не было милиции). Ну где, как не в зоопарке, отметить переход во взрослую жизнь?

Мы шарахались по территории, зырили на верблюдов и белок, как вдруг возле вольера с волками, Серега с чего-то решил, что он теперь Кевин Костнер.

В один прыжок перелетев через ограждение, он рванул к клетке, бубня какие-то заклинания, как он считал, на волчьем языке. Молодая волчица, глядя спокойными зелеными глазами, протиснула морду через прутья и лизнула его в лицо. Осмелев, Серж полез в карман и вытащил пакетик с сосиской в тесте, наш энзэ по закусочной части… Положил на ладонь и протянул волчице.

То ли она не просекла сути момента, то ли зверей давно не кормили, то ли еще Бог знает что… В тот же момент – рывок, клацнула челюсть, и предложенный деликатес оказался полностью в ее пасти. Вместе с фалангой среднего пальца новоиспеченного шамана.

Серега отвел руку, осмотрел ее со всех сторон. На секунду замер. И заорал. Заорал так, что мир затих, и даже медведи в соседнем вольере попрятали в лапах свои головы, чтобы не оглохнуть. Мы перетащили героя через ограждение и рванули, так как охрана зоопарка уже неслась к нам с потоком совершенно нелестных слов и недвусмысленных намеков. Добрались до травматологии. Там наврали, что отшибли случайно дверью (ну не говорить же, что мы дебилы!), и Сереге зашили то, что осталось от пальца.

Домой он идти наотрез отказывался, но бутылочка портвейна помогла его переубедить. Хотя врачи строго-настрого… И мы пошли сдаваться.

Забившись втроем в прихожую и воняя (именно воняя!) перегаром, мы в один голос начали излагать три разных версии произошедшего. Через минуту Серегина мать, сползающая от смеха по стенке (три тощих пьяных школяра рассказывают, как на них напал вырвавшийся из клетки волк), выдавила из себя: «Ой, ребята, да ну вас на хер, я пошла спать», и отбыла в опочивальню. А отец подошел, обнял Серегу за плечи и сказал: «Ну, вот, сынок. Теперь ты стал взрослым!» – добавил:«Ща обоссусь» и рванул в туалет. Мы стояли, не понимая ничего, шмыгали носами и ожидали, как минимум, четвертования с предварительной посадкой на кол.

Отец вышел. Посмотрел на нас. Сурово так посмотрел. И молвил:

– Что встали, как неродные? Мойте руки и в зал. Я поляну накрою.

Уговаривать не пришлось.

…Это был первый вечер в моей жизни, когда мы по-мужски сидели за столом до самого утра, пили водку, курили на балконе, слушали настоящую музыку и обсуждали серьезные темы. Как взрослые. И это было нереально круто.

Через какое-то время мы расстались, и вот судьба-плутовка свела нас всех в этом городе. Серега уже успел два раза жениться и развестись, оставив женам по квартире и ребенку. Да и пассия, с которой он жил сейчас, уже была на сносях. Уж на что велись бабы – я не знаю. А отчего уходили – тем паче. Но с Серегой нам всегда было весело. Порой даже чрезмерно.

Третий день

Еще сонная ходила по квартире в вязаных носках и свитере. Зажгла свет на кухне. Поставила чайник на плиту. Очень не люблю электрочайники. Есть в них что-то от фастфуда. Вода в них закипает быстро, но чай получается каким-то синтетическим и мертвым. В металлическом же чайнике на плите он зарождается, как жизнь.

Глаза закрывались и почему-то вспомнились студенческие годы. Стало мерзко.

ПАПИК

На третьем курсе я встречалась с человеком, которого все называли Александром Леонидовичем. Я звала его «Папик». Руки эти его вечно мокрые. Засаленный взгляд… Но тогда это было здорово – все подруги встречались со студентами-голоштанниками. А я ела в дорогих ресторанах. Он снял мне отдельную квартиру. Дарил всякие безделушки и щедро сдабривал по утрам деньгами. Естественно, он был женат. Естественно, никаких шансов на развод. Я и сама это знала и не строила иллюзий. Было просто удобно. Встречались раза четыре в месяц… Вернее, он приезжал. Когда до полуночи, когда до утра. Жизнь текла непринужденно, успехи в институте шли рядком. Оставалось время на друзей.

Однажды, где-то в июне, ближе к утру, я спросила его: «А если обо мне узнает жена?» Просто так. Посмотреть на реакцию. Он совершенно спокойно ответил: «А она знает. Она не против. Дети у нас уже взрослые. Она с внуком возится. Да и интимной жизни у нас как таковой давно нет». Меня передернуло.

Вот как. Вот. Однако.

Одно дело быть любовницей обеспеченного человека, чувствовать себя желанной и защищенной. Но так… Чтобы меня, как десерт, разрешала какая-то тетка с нарушениями по женской части? И он со мной не потому, что этого хочет. А потому, что у него есть полтора суток в неделю на то, чтобы почувствовать себя самцом. Ну уж нет.