Книга Просто скажи "да" - Тара Пэмми

– Ей незачем меня бояться, – наконец ответил Леандро.

Люка молчал, и Леандро почему-то забеспокоился. Его брат обладал отменным чувством юмора, беззаботным шармом и дружелюбием. Ему тридцать пять лет, и он уже не изменится.

– Держись от нее подальше, Люка. Твоя… гм… дружба с ней усложнит мне…

Люка громко расхохотался:

– Нашел, кого предупреждать! Мне нравится щекотать тебе нервы.

– Это слишком важно для меня. – Леандро едва сдержал желание выругаться.

– Тогда почему ты не признаешься ей? Раскрой карты, – сказал Люка.

– По-твоему, она безропотно согласится с тем, что я хочу, после того как я поступил с ней в прошлом? – спросил Леандро. – Или ты предлагаешь мне изредка встречаться с моей дочерью, как того хочет Алексис?

– Она не похожа на остальных женщин, которых мы с тобой знаем.

Впервые с начала разговора Люка широко и беззаботно улыбнулся, неторопливо оглядывая Леандро с головы до ног, словно не замечая, что тот сжимает кулаки.

Леандро захотелось врезать брату, чтобы стереть с его лица эту дурацкую улыбку.

Глава 4

Алекс потребовалась почти половина времени перелета до Нью-Йорка, чтобы успокоиться. Она понимала, что, если она не обуздает эмоции, у нее случится нервный срыв.

На взлетно-посадочную полосу аэродрома их привез роскошный автомобиль с тонированными стеклами.

Поднявшись на борт шикарного частного самолета Леандро, Алекс надолго лишилась дара речи. При виде атрибутов его богатства она легко понимала, почему он решил, будто она охотится за его деньгами.

Семь лет назад он заявил, что верит ей, а потом жестоко отверг. И не ответил ни на один ее телефонный звонок…

Заявив о том, что ему нужно поработать, Леандро с головой ушел в дела сразу после взлета. Он несколько раз разговаривал по мобильному, а потом работал с ноутбуком, не обращая на Алекс внимания.

Из разговоров ей стало очевидно, что Леандро перенес или отменил несколько встреч ради этой поездки. Не говоря уже о том, что он оставил свою невесту, имя которой он несколько раз упоминал во время разговора по телефону.

От постоянных размышлений о человеке, по-прежнему остающемся для нее загадкой, у Алекс разболелась голова. Она зажмурилась и прижала пальцы к вискам.

– Алексис, тебе нездоровится? – спросил Леандро.

– Я в порядке, – ответила она резче, чем хотела.

– Мы снова начали воевать, дорогая?

Ощутив свежий аромат его одеколона, она открыла глаза. Леандро стоял напротив нее, высокий и широкоплечий, заслоняя ей обзор.

Прежде чем она успела ответить, его длинные пальцы коснулись ее висков.

– Здесь? – Леандро погладил шрам на ее брови. – Врачи обещают, что он полностью заживет?

– Рубец исчезнет через несколько лет. Мне предлагали сделать пластическую операцию… – Она закрыла глаза. – Но я отказалась.

– Ты предпочла оставить шрам как напоминание о том, что едва не потеряла?

От его проницательности у нее чаще забилось сердце. Она кивнула.

Ее родители и подруга Эмма считали, что Алекс должна сделать пластическую операцию, забыть об аварии и жить дальше.

Леандро так легко ее понимал…

– Мама говорит, что шрам меня уродует, – сказала Алекс, ненавидя себя за неуверенность.

Взяв за подбородок, он заставил ее поднять голову. В его глазах плясали задорные искорки, но Алекс не показалось, что он смеется над ней.

– Не думал, что ты умеешь выпрашивать комплименты.

– Я ничего не выпрашиваю, – ответила она, проклиная себя за слабость.

Леандро внимательно осмотрел ее лоб, брови, нос, рот и подбородок.

– Шрам не умаляет твоей красоты, Алексис, – произнес он.

– Кто-нибудь говорил тебе, что ты высокомерный болван, Леандро?

Он повеселел:

– Люка говорит мне об этом, и довольно часто. Хотя, должен признаться, мне особенно приятно слышать это от тебя, Алексис.

Он помассировал ей виски.

– Спасибо. – Алекс взяла Леандро за запястья, собираясь оттолкнуть его. – Теперь все в порядке.

Он заговорил тихо, но решительно:

– Алексис, если ты скажешь, где именно у тебя болит и почему ты так напряжена, возможно, я облегчу твою боль. Но если ты и дальше будешь со мной пререкаться, я буду искать причину твоего поведения до тех пор, пока не найду. Уверен, этого не хочет никто из нас.

– Я просто не выспалась, – быстро ответила Алекс. – Такое ощущение, что кто-то бьет кувалдой по моей голове.

– Расслабься, – приказал он.

Как будто она могла расслабиться в его присутствии!

Она не знала, где Леандро этому научился, но он мастерски сделал ей массаж головы.

– А ты настоящий специалист, – хрипло заметила она.

– Люку постоянно мучили головные боли. Он мог несколько дней играть на фортепиано, потом читать различные книги, а затем не спал ночами. После этого у него начинались приступы. Мне было тяжело наблюдать за тем, как он страдает, поэтому я обучился технике снятия головных болей.

– Почему ему не помогали ваши родители? – спросила Алекс и внезапно поняла, что ни Леандро, ни Люка, ни Валентина ни разу о них не упоминали. Ни тогда, семь лет назад, ни сейчас.

– Мой отец был нам не помощник. А мать, – Леандро посерьезнел, – годами занималась только собой.

– А как же Антонио?

– Антонио – человек старой закалки. Он считал, что Люка притворяется, чтобы привлечь к себе внимание.

– Но ты так не думал?

– Люка был способен на возмутительные выходки, но я знал, когда он по-настоящему страдает, и должен был ему помочь.

Алекс вгляделась в его проницательные серые глаза.

– Сколько тебе тогда было? – Каким-то образом ей удалось сосредоточиться на разговоре.

– Четырнадцать.

В четырнадцать лет Леандро беспокоился о головных болях брата.

Еще один положительный аспект его личности. Тем не менее Алекс казалось, будто она продолжает идти по темному тоннелю. Ее неспособность противостоять его чарам и его грубое отношение к ней семь лет назад свидетельствовали против Леандро.

– Расскажи мне об аварии, – тихо произнес мужчина.

Он засыпал ее конкретными вопросами, уточняя детали ее ранений и периода реабилитации, вплоть до имен медсестер, которые за ней ухаживали.

Расслабившись, Алекс сообщила ему, что провела в больнице несколько недель. Рассказала о том, как увидела заплаканное лицо Иззи, когда та пришла ее навестить. И о том, как не надеялась, что ее рука заживет.